Отшельник
Шрифт:
Звериные глаза полыхают так, что я обугливаюсь до костей. Теперь и в них плескается злость. Задела. Впервые увидела, как задела.
– Выходи из машины.
Всю остальную дорогу мы ехали в тишине. Он врубил музыку на всю громкость. А мне не верилось, что я могу его вот так разозлить. И вспоминались слова Ларисы «он повернут на тебе». Неужели это правда? Бросала взгляды на его профиль и сильно сжатые челюсти. Но ненависть не обжигала, как раньше. Может, потому что он перестал меня ломать. Я наивно в эту секунду решила, что перестал. Огинский привез меня в город и водил по магазинам дотошно и долго. Заставлял примерять самые разные наряды, и я моментами
Когда я вышла к нему в черном платье с золотыми вставками, он вдруг резко встал с кресла. И при всей моей ненависти к нему сердце вдруг сильно заколотилось в горле. Этот голодный взгляд заставил задохнуться от ответной волны какого-то странного триумфа… что вот это чудовище ТАК на меня смотрит. Обошел со всех сторон, заставляя выровнять спину. Продавщицы крутились вокруг, но он вдруг им приказал.
– Пошли вон. Пусть нас не беспокоят.
Я опасливо обернулась, а он остановился позади меня, и теперь я видела нас обоих в зеркале напротив.
Достал из кармана бархатный футляр, извлек из него ожерелье из золота с черными камнями. Повел им по моему плечу, заставляя вздрогнуть от касания металла к коже. Надел мне на шею и не торопясь застегнул. Из зеркала на меня смотрела совсем другая женщина. Не я. И от нее дух захватывало… она точно не могла быть мною, и бешеный взгляд Огинского смотрел на нее в жажде сожрать. Мне даже показалось, что он может оскалиться, как хищник, и впиться клыками мне в кожу.
– Если грязь облачить в золото, она уже не так отвратительна, верно, Надя? Тебе ведь нравится ощущение тяжести драгоценностей на своей шее? Я могу осыпать тебя ими с ног до головы за все твои «да».
– Сколько не облачай грязь в золото, она все равно останется грязью, – ответила я ему, глядя в глаза через стекло.
Набросил мне на плечи кружевной черный шарф. Так, словно делал это с другими женщинами и довольно часто.
– Твоя красота завораживает, Надя. Ты ядовитая маленькая дрянь, которая сводит меня с ума и заставляет желать причинить тебе боль. Много боли. С тобой не выходит «не так». Ты сама заставляешь зверя срываться с цепи… и знаешь, что… – сдавил мою руку чуть выше локтя, – ему это нравится. Ведь это дает право рано или поздно порвать тебя на куски. Грязь, значит?
Резким движением развернул к себе и впечатал в зеркало, сдернул верх платья на талию, задохнулась от прикосновения холодного воздуха к голой коже.
– Не смей! – всхлипнула и с какой-то совершенно безумной надеждой подумала о продавщицах там за дверью.
– Один крик и там снаружи кто-то умрет. Ты хочешь взять на себя такой груз вины и настолько испачкать свою совесть….она не тело, ее не отмоешь в ванной?
Я смотрела на него исподлобья, чувствуя, как волны страха накатывают издалека.
– Чего ты хочешь от меня?
– Оставить на тебе пару пятен, малышка. Сними трусики и засунь их себе в рот.
Отрицательно затрясла головой.
– Снимай.
Внутри все похолодело.
– Я сказал – снимай, или сниму я.
Медленно стянула трусики, дрожа от ужаса и глядя ему в лицо. Все очарование испарилось и стало нечем дышать от паники. Он отобрал у меня скомканное черное кружево.
– Открывай.
Качнула
– Мой член или твои трусики.
Открыла рот, проклиная его, содрогаясь от бессильной ненависти, ужаса и надвигающейся истерики. Как можно быть в одну секунду до сумасшествия обаятельным и уже в следующую превращаться в ублюдочного психопата. Огинский с выражением дичайшего наслаждения на лице засунул мне в рот кружево, поворачивая лицо к себе и глядя в глаза, повел пальцами по моим волосам.
– Золото и грязь…
И, сдернув с моей шеи шарф, сильно надавливая колючим кружевом, повел им по моей шее вниз к соскам, почти болезненно потирая самые кончики.
– Раздвинь ноги, Надя. Я хочу играться. В тебя. Сейчас.
ГЛАВА 19
Мириться лучше со знакомым злом,
чем бегством к незнакомому стремиться.
Смотрит мне в глаза своими адскими глазами и не перестает водить проклятым кружевом по моим соскам, и мое дыхание учащается, становится прерывистым и тяжелым.
– Подними руки, малышка. – интонация меняется, и мне кажется, его голос так же, как и кружево, царапает кожу, оставляя легкие невидимые линии на моей коже. – Держись.
Вскинула руки и дрожащими пальцами впилась в тонкую железную перекладину над зеркалом. Подняла взгляд вверх на свои сжатые ладони, но он выдохнул мне прямо в губы.
– Только мне в глаза. Будь послушной, как я люблю.
Перекидывает кружевной шарф через мою шею и тянет вниз между грудей к животу.
– А ты дрожишь. Мне нравится эта дрожь, как и мурашки на твоей коже. Отзывчивая, Надя. Ты даже не представляешь, какая ты отзывчивая.
Петля на горле ослабевает, а он скользит кружевом еще ниже, и, когда касается им между моих ног, я сильно вздрагиваю, потому что, оказывается, там до боли все чувствительно. Проклятый искуситель и манипулятор цепко держит мой взгляд, точно впился в него намертво и не дает даже моргнуть. Весь контроль у него, мне кажется, он контролирует даже мое дыхание. Есть в этом что-то до отвращения порочное и в то же время прекрасное настолько, что я не в силах отвести взгляд от тигриных глаз. Шумно втягиваю воздух носом, и он вдруг зажимает его двумя пальцами.
– Ты такая красивая с черным кружевом во рту, одетая лишь в золото. Если бы ты видела себя моими глазами… хочется сделать вздох, да? Очень хочется. Так и мне. Надя, мне хочется сделать глоток тебя… а ты не даешь, и я выгрызаю каждый из них.
Разжал пальцы, я судорожно втянула воздух, а он повел языком по моей скуле, и вместо отвращения я вдруг почувствовала уже знакомую тяжесть внизу живота, потягивающие спазмы. Пока он не натянул кружево так, что оно впилось в мою плоть между складками там внизу, и я широко распахнула глаза, вздрогнув всем телом. Как же это грязно и порочно то, что он творит со мной, это так отвратительно и унизительно… унизительно, что мне это нравится. Огинский наклоняет голову к моей груди, я ощущаю его язык на соске и непроизвольно всхлипываю, запрокинув голову назад, и тут же мычу, когда он сильно втягивает сосок в рот и так же сильно тянет шарф назад уже между ягодиц, кружево трет нежные складки и пульсирующий клитор. А сосущие движения его рта заставляют изогнуться и закрыть глаза.