Отстойник
Шрифт:
Возницы и охрана на лошадях. Те одеты. На мой взгляд, странно, но я в другом мире, нет, похоже, все же, уже моем.
Караван движется медленно, по подобию дороги, петляющей между валунами. Вдали, почти на линии горизонта, виднеется горная гряда.
К нашей клетке подъехал один из охранников. Вот гад! На нем мои сапоги! Сволочь!
– Ба-ба-бу-бу-бы-бы! – бросил он в нашу сторону и брезгливо-презрительно скривив губы засмеялся.
– Что ты проблеял? – не удержался я.
То ли мой тон, то ли, то, что охранник ничего не понял, но в ответ мне прилетел тупой конец копья под ребра.
– Уй! Сука! Я
В ответ – еще один тычок, сволочь (!) попал в тоже место.
Ладно. Пока промолчу. Пользуйся, что не могу ответить.
Когда этой сволочи, охраннику, надоело изгаляться надо мной бедненьким, старик открыл рот и заговорил. Все бы хорошо, но что он говорит – совершенно непонятно. Как мог, попытался объяснить, что ничего не понимаю. Старик, вроде понял. Замолк и о чем-то задумался.
Некоторое время ехали молча.
У меня не было настроения общаться. К месту, или нет, но вспомнилось мое видение. Что за голоса? Что за «отстойник»? Хотя, какой смысл в бреде? Или … Нет. Я атеист-материалист. И попал в портал. Ну совершенно обычное дело. Нет. Портал – просто редкое природное явление. И иллюзия склона, скрывавшая вход в пещеру, – голография, обычная голография, или оптическая иллюзия. А то, что не смог вернуться, так это совсем просто, не смог найти проход, иллюзия, скрывающая его, очень качественная. Все просто. Так просто, что совершенно верю в такое! Особенно, что плохо искал проход для возвращения. Ну, а голоса. Слишком логичный был разговор. А может это, все же, шутки подсознания? Вновь пустые философствования? А что еще делать? Особенно сидя голым в железной клетке? Местный язык изучать!!! Мне тут жить! А как жить без общения? А может прикинуться глухонемым? Так я уже отвечал охраннику. Ну не поняли мы друг друга и что? Говорить то могу и слышу все. Да даже «глухонемым» совершенно не помешает знание языка. Только бы дед помог. Сообразил, как обучить.
Подсел поближе к соседу. Стукнул себя в грудь и произнес:
– Илья.
Указал на соседа и не лице изобразил вопрос. Он сообразил, что я хочу.
– Рух Ляд.
Я повторил:
– Рухлядь? – и указал на него.
– Рух Ляд, – терпеливо поправил он.
– Рух Ляд, – повторил я.
Он заулыбался в знак согласия. Указал на меня.
– Иль Я?
Поправлять не буду. Пусть буду «Иль Я». Хорошо, что больше не исковеркал и, вроде, подошло имя к местным условиям.
Начав с имен, стал осваивать другие слова. К концу дня смог запомнить и понять около сорока слов.
Вечером дали еду: кусок лепешки, кусок чего-то наподобие сыра, глиняную чашу воды. Пища хоть и не изысканная, но и не какие-нибудь «помои».
Ночью почти не спал. Холодно. Что плохо в этом мире, кроме всего прочего, например моего плена, так это приличный перепад температур дня и ночи. Странно, но, несмотря на холод, не простыл. А ведь ночью боялся, как бы не схватить простуду, а то и воспаление легких. Лечиться ведь нечем.
Следующий день прошел, как и первый. Прогресс в изучении языка был на лицо. Вечером уже мог говорить на простейшие темы: поесть, попить, все охранники – сволочи.
К концу пятого дня, коряво, на уровне «моя не твоя, командира, чукча кусать хочет …», но мог объясняться. Старик, разговаривая со мной, постоянно смеялся, терпеливо поправляя меня.
Шестой день пути. Прибыли на место.
Глава 3
Серебряный рудник. Каторга.
Старая, полуразвалившаяся стена, огораживала лагерь «администрации» и охраны. В пределах стены размещались и склады: продовольственный, вещевой и серебряной руды. За его пределами стояла непонятная мне деревянная конструкция.
К каравану, в сопровождении местных надзирателей, подошел странный мужчина. В первую очередь, мне в глаза бросилась его одежда: сапоги, штаны, бесформенная рубаха, напомнившая мне балахон, странный головной убор, я чуть не засмеялся, он был один в один, как распространенные в 60-е годы детские шлемчики, такие я видел на старых семейных фотографиях. Но в этом бы ни было чего-то из необычного, самое нелепое, по моему мнению, было то, что одежда была расшита блестками, преимущественного желтого цвета, хотя присутствовал и красный, разных форм и размеров: и круги, и треугольники, и самые разные четырехугольники. Все это блестело и переливалось.
Рух, так для краткости я прозвал своего учителя языка, слегка толкнул меня в бок:
– Молчи. Это маг. Его стихия – огонь. В миг может испепелить, – тихо, почти не разжимая губ, скорее прошипел он.
Я промолчал, слегка кивнув головой. Рух, конечно, рассказывал о магах, но мне не верилось, что это реально. И в тот момент подумал, что это просто шарлатан, как и экстрасенсы моего, нет, уже потерянного, мира. Если честно, то в первые мгновения, мнение об этом «клоуне» не изменилось. Но и нарываться не хотелось.
Маг подошел к первой клетке, в ней сидело больше всего каторжников, помахал руками, что-то пробубнил и отошел в сторону. Надзиратели приказали преступникам вылезать и ждать. Так повторялось у каждой клетки. Когда маг проделал свои манипуляции у нашей, и прямо в решетке появился проход, я понял, почему не мог найти дверь или другой выход. Магическая клетка, в которую легко попасть, просто прислониться к прутьям, и они пропускают внутрь, но выйти можно только с помощью мага, знающего заклятье.
Я все еще не мог окончательно поверить в ее реальность. Но мой скепсис в отношении магии дал трещину.
В отличии от меня, остальные вели себя как кролики перед удавом. И это убийцы, разбойники!
Долго удивляться мне не пришлось. Удары плеток и окрики заставили почти бежать к странному сооружению, которое я заметил, приближаясь к каторге.
Нас загнали на большую платформу и, не ожидая, пока все устроятся на ней, она быстро пошла вниз. Хотя скорость движения платформы была не маленькой, спуск продолжался долго. Взглянув вверх, увидел, что горловина штрека выглядела почти как светлая точка.
Платформа остановилась. Глаза успели привыкнуть к темноте, так что скудно освещенное помещение удалось рассмотреть почти полностью.
«Комитет по встрече» уже был на месте.
По-видимому, главный из каторжников быстро просветил вновь прибывших, то есть нас:
– Эй, лохи! Больше повторять не буду! Правила простые: кто не работает, тот не ест. Норма – четыре вагонетки руды за день. Выполнил – ешь, нет – сам виноват. Ваши взаимоотношения – ваше дело. Убийства запрещены. А теперь, хватайте кирки, вагонетки и вперед. Времени не так много, так что сегодня можете сделать по две. Чего стоим? Вперед!