Отстрел

Рэмбо — дипломированный авиатехнолог по своему первому образованию, старший опер Московского уголовного

розыска по жизни и президент Московской охранно-сыскной ассоциации по своему сегодняшнему положению — ждал наезда к полуночи. Однако регламент бандитов неожиданно изменился.

В ассоциацию «Лайнс-секьюрити-информ» позвонили. Извинились.

—Срочные дела.

Авторитеты появились, как и обещали, ближе к рассвету. «Джип-Чероки» вынырнул из дремы Хорошевских проездов, дурной завесы древесной пыли, отходов промзоны. Подрулил к ограде бывшего Дома культуры «Созидатель». Коротко мигнул светом.

—Приехали!

Секьюрити с въездных ворот еще несколько секунд не выходил из будки, прислушивался к рации.

— Впускай… — последовала команда.

Высокий, скуластый, ростом под потолок, похожий на поднявшегося на задние лапы большого русского медведя, Рэмбо вихрем пронесся в дежурную часть.

Там уже знали о визите.

На мониторе появилось детище «Дженерал моторс компани», последняя модель, одинаково предпочитаемая американскими и российскими гангстерами. Бандитов было двое. На этом они категорически настаивали.

Приехавшие вышли из машины, быстро направились к подъезду. Как и договаривались, гости явились одни. Без охраны. Размеры экрана не позволяли рассмотреть их лица. Шедший впереди заметно прихрамывал.

Из вестибюля, снизу, дежурному уже звонили:

—Тут к президенту ассоциации…

Дежурный — из бывших розыскников — следил за монитором.

—Проверь: нет ли оружия. Если есть, предложи сдать. Будут уходить — возвратим…

Рэмбо задержался, наблюдая, как его охранник с металлоискателем ревизует одежду авторитетов. Это была уловка: бандиты вряд ли приехали бы с оружием в ментовскую фирму. Потом он пронесся назад в кабинет — аккурат чтобы снять трубку и услышать дежурного.

— К вам приехали.

— Проводи!

— Есть.

Дежурный выждал паузу:

—Собственными персонами. Сметанин. Он же Сметана. Я вел его розыскное дело… Ногу ему сломали в следственном изоляторе во время штурма, когда они пробились на крышу… Второй с ним — Серый…

Из возможных вариантов — этот был наихудший.

Брат Серого был приговорен к расстрелу за сопротивление и убийство трех милиционеров при задержании. Сейчас он ждал в «Лефортове» решения Комиссии по помилованию.

—Серый сам не свой. Младший любимый брат. Серый, можно сказать, втянул его…

Рэмбо молча слушал. Помочь или облегчить задачу ему никто не мог. Он знал, с кем придется иметь дело, когда начинал этот стремный частный охранно-сыскной бизнес.

На Серого в «Лайнсе» имелось подробное досье: «Держал Армавирскую зону. Неуравновешен. Всюду разборки с летальным исходом… Мокрое. Карачун. Бирки на левой ноге… Фанатично предан брату. Сейчас собирает деньги, чтобы спасти его. Адвокаты стучатся во все двери…».

Бандиты уже входили. Круглолицый, плотный, в отлично сшитом костюме Сметана и стриженый, худой, в пуловере поверх тончайшей белоснежной сорочки Серый.

—Неудобно получилось… — Сметана, улыбчивый, с симпатичнейшими ямочками на щеках, опустил взаимные представления. — Ты извини…

Рэмбо положил трубку — большой, легкий, с близко, по-медвежьи, посаженными смешливыми глазами — и уже двигался навстречу. Поручкались дружески.

Армавирский авторитет оказался церемоннее:

—Как жена, дочь? Отец?

Мать, умершую несколько лет назад, Серый не назвал. Рэмбо с порога предложили быть сговорчивее. Манера эта здороваться пришла в Москву вместе с южанами. В дошедшем из веков приветствии ненавязчиво перечисляли заложников…

—Прошу! Присаживайтесь…

В кабинет уже катили столик с чайными принадлежностями: крекеры, сладости, орешки. Включили верхний свет, кондиционер. Подвинули кресла. Шелковые белейшие паруса портьер наполнил ветер.

—Может, коньяку? Я-то свое отпил…

—Мы — тоже. Спасибо. Все это хорошо…

Сметана, не садясь, из приличия поднял лежавший сверху в вазе сухарик, бросил в рот.

—В этом Доме культуры мы пацанами всегда кино смотрели. Ты не ходил. Иначе встретились бы. Ты ведь где-то тут жил.

Они все знали.

— На Народного Ополчения.

— Мне говорили. У нас даже места постоянные были… — Авторитет засмеялся. — Раз приходим, смотрим — занято! А мы что? Шпана солнцевская. Объяснили: так и так… Люди поняли. Освободили. Только до одного амбала не дошло. Уперся: «У меня билет». Ладно… — Сметана пожевал. — Сеанс закончился. Народ уходит, он все сидит. «Ты чего, мужик, спать пришел?» Молчит. Кирпич, что ли, ему на кумпол свалился. Не помню.

Круглое, с симпатичными ямочками лицо только на секунду стало серьезным.

—Все, в сущности, хотят того же — чтобы было хорошо всем. Только каждый иначе себе это представляет. Когда люди перестанут видеть в другом врага, исчезнет много проблем…

Сметана витийствовал в расчете на скрытые в помещении записывающие устройства. Региональному управлению по борьбе с организованной преступностью порой удавалось в конце концов отправлять на скамью подсудимых даже главарей группировок. Однако лишь тех, у кого был плохо подвязан язык. Закончил он неожиданно:

—Слушай, где тут теперь… Чтобы отлить? Все там? Под чердаком?

Бандиты не хотели вести разговор в кабинете. Сметана был уже в коридоре.

—Заодно прогуляемся…

Сложным переходом — широкой парадной лестницей — поднялись на верхний этаж, к туалету. Бывший Дом культуры был спланирован в тридцатых, в духе жесткого конструктивизма.

—Вот и отлично…

Наверху было тихо. Ярко горели светильники.

—Друг твой из РУОПа не знает, что мы у тебя в гостях? А то, может, заедет? Заодно бы и другие вопросы решили…