Отстрел
Шрифт:
— От гостей… Они хотели с вами выпить.
— Я не хочу. Они мне не нравятся.
— Вы можете их обидеть. Просто обернитесь, сделайте вид, что благодарны…
Но Варнава уже погрузнел. Не слышал. Вино все же выпил. Поднялся. Туалет находился позади ресторана. Варнава прошел через центральный зал, хозяева возились в подсобке. Когда он огибал центральную часть, свет во дворе внезапно погас. Варнава услышал сзади тихие шаги… Страшный удар в затылок буквально потряс! Тысячи игл впились ему под череп. Он упал… Варнаву хватились не сразу. Решили, что ушел спать. Тело извлекли из подвала лишь наутро. Люк подвала оказался сдвинут. Приехавшая на место полиция констатировала: «Превысивший допустимую норму
— Ниндзя погиб! — К Бутурлину с ходу ворвался Толян. — Его успели допросить?
— Не удалось…
Время откровений закончилось по-настоящему еще в конце восьмидесятых, при министре Федорчуке, когда Комитету государственной безопасности СССР официально вменили в обязанность оперативную разработку сотрудников милиции. Разрешили вербовать среди них агентуру.
— Выходит, остаются те показания, которые нам переслали.
— Да, выходит… — Бутурлин вернулся к прежней своей тактике. — Ты был прав. Нисан положил глаз на жену Ковача…
Заказное убийство банкира переводилось в разряд бытовых. Толян успокоился:
— Провел он тебя, прохвост, хотя и нехорошо так о мертвых!
— Да. Что на Коллегии?
— Подвели итоги по жалобам-заявлениям… Тебе сунули выговорешник. И меня не забыли: «Обратить внимание…»
С выговорешником было ясно. «Вчерашний несанкционированный набег на мотель! Или то, что не сразу отдал Афганца…» Других причин не могло быть. Пару недель назад он без замечаний прошел аттестацию. Все было положительно: «Зачислить в резерв на выдвижение…»
—Поговорим потом… — Толян убежал.
Обмозговывать происходящее было некогда. Позвонил старший опер — он вместе с гаишниками на площадке осматривал «мерседес» после убийства Ниндзи.
—В бампере сто пятьдесят ампул…
Методики определения синтетического наркотика долгое время отсутствовали, поэтому сбытчики ампул для внутривенных инъекций первое время к уголовной ответственности не привлекались. Лишь спустя годы удалось установить, что в перепаянных стеклянных контейнерах сбывается запрещенное для применения на людях чрезвычайно сильнодействующее наркотическое средство, в пять с лишним тысяч раз превосходящее по своей активности обычный морфин. Почти одновременно с поступлением наркотика из заграницы стало известно о появлении его отечественных аналогов, поставки которых быстро приобрели крупномасштабный характер. Розыскные мероприятия долго не давали никаких результатов, и только примерно года через три в Москве были задержаны организатор и непосредственные исполнители — молодые химики Московского и Казанского университетов, Московского химико-технологического института — победители и участники школьных международных, всесоюзных и республиканских химических олимпиад. В химической лаборатории общеобразовательной школы в Волжске был изготовлен фенадоксин, а в Уфе эторфин и метадон. «Расстрелянный в своем подъезде начальник службы безопасности „Дромита“ Мансур родом из тех мест…» По оперативным данным, там было синтезировано концентрированного раствора и сухой фракции триметилфентанила достаточно для изготовления не менее тысячи с лишним годного для употребления наркотика. Бутурлин задумался: после гибели Мансура, Ковача, Шайбы и других — связанных напрямую с ампулами триметилфентанила — им оставался один путь.
«Барон! Пал Палыч…»
Он позвонил Савельичу:
— Что Пал Палыч?
— Звонили: везут!
Генерал появился в кабинете снова. Постоял. Он словно забыл, зачем ему понадобился Бутурлин. Бутурлин тоже ни словом не обмолвился о задержании Барона.
—Да! — Толян вспомнил. — Следователь звонил: ему нужен Неерия Арабов. Он не за границей? И Рэмбо нет тоже…
Рэмбо ввалился в глубь «мерседеса» на заднее сиденье, Потащил за собой Ротного, так ни на секунду и не сорвавшего с головы иудейский молитвенный плащ. Водитель, бывший капитан наружки, секьюрити Рэмбо, держал двигатель на малых оборотах.
—Гони!
Улицу Архипова уже перекрывали. Ни «мерседес» «Лайнса», ни машин преследователей отрезать не удалось.
— Ты как, Ротный?
— За эту накидку Господь еще накажет! И ихний, и свой!
— Не каркай!
Первым за «Мерсом» погнал стоявший напротив синагоги «Опель», в нем даже не маскировали намерений. Машины вплотную, одна за другой, выскочили на Маросейку. Отсюда обоим водителям предстояло показать — кто из них чего стоит… Где-то сбоку возникла «Вольво», еще «Жигуль». К «Опелю» прибыло подкрепление… Для начала следовало уйти от погони. Капитан и Рэмбо знали, где они обманут чужую наружку. У каждого разведчика, у капитана тоже, были в заначке несколько заветных «проходняков», где железно можно было уйти. Ближайший из облюбованных еще на службе там находился в районе Савеловского. Приближаться к нему следовало осторожно: в машине сзади мог сидеть такой же профессионал, коллега… Разведчики держали «проходняки» про запас; о них спрашивали на аттестации. Увольняясь, разведчики передавали их друг другу, дарили, обменивали… Лучше всего было вначале проскочить мимо и лишь потом выскочить точно на место. Капитан еще покрутился по Верхней и Нижней Масловке, Башиловке…
Сейчас все должно было решиться! Капитан внезапно вырвался на Бутырский вал. Впереди был Савеловский вокзал. Тут начиналась эстакада. Внизу, под эстакадой, площадь пресекал поперечный поток транспорта. Там ждала вторая машина. Они уже вырвались на эстакаду. Сбоку в самом начале вниз на площадь сбегала узкая лесенка. Водитель резко притормозил. Вторая машина была на месте. Рэмбо ждали.
— Пошел! Удачи!
— Пока!
Рэмбо выскочил из машины. «Мерседес» с капитаном, с Ротным в полосатом молитвенном плаще рванул вперед. Они должны были еще с час таскать за собой хвост по Москве.
Неерии Арабову оставалось только положиться во всем на детектива. Рэмбо сказал:
—Не беспокойся. Об этом месте никто не знает. Охранять будут мои друзья. В назначенный день тебя и Игумнова доставят в Шереметьево к самолету…
Они гнали по незнакомым Неерии улицам и проспектам. Конечная точка маршрута была ему также неизвестна. Он пробовал запоминать. «Костомаровский… Слева какой-то клуб, храм справа. Трамвайные пути. Большая Андрониковская… Венок на обочине. Место дорожной аварии… Нижегородская… „Финская мебель…“
И всюду один и тот же провожающий их щит рекламы: трое американцев за покером. Вызывающие доверие мужественные лица. Дымок сигарет… «Аромат Америки».
Перед выездом позвонил участковый инспектор: на его участке находилось казино.
—С вашим советником несчастье. Был пьян. Стал играть на даму с иностранцем. Проигрался. Просил отсрочку. Ему отказали… Там было личное. Короче: ему, видимо, дали пистолет с одним патроном. Он вышел в туалет и…
— Где он сейчас?
— В морге для неопознанных. Я только сейчас получил данные о нем. У него есть родственники? Кому выписать постановление?
— Мне, Неерии Арабову…
Начальник службы безопасности Воробьев после наезда на «Дромит» лежал в больнице с переломом позвоночника.
Неерия сидел, прикрыв нежное мальчишечье лицо.
«Нас вытесняют из состава учредителей… Фонд перейдет под московскую крышу… Если обращение «Белой чайханы» в Иерусалиме не встретит поддержки…»
Рэмбо летел в Израиль подготовить его визит.
—Ты бывал там? — спросил Неерия накануне. Рэмбо смутился. Это случалось с ним нечасто.