Отступники Старого мира
Шрифт:
— Что вы имеете в виду?
— Ну, все эти древние предрассудки, которые мы называем своим важнейшим наследием. Я слышал, что Норвальден избавился от диктата религии. Это правда?
Лассон не ответил на мой вопрос, вместо этого задав свой:
— Зачем же вы его держите при себе?
— Его подарил отец перед моей отправкой сюда. Да и часы на него удобно вешать перед сном.
Лассон рассмеялся, а я вспомнил день отъезда. Мы с родителями попали под ливень, а они даже не воспользовались зонтами. Мы стояли на станции, ожидая поезд, и я обратил внимание, как они изменились. Их богатые одежды разбухли и обвисли от воды. Отец был похож на обыкновенного пьянчугу, а не на хранителя традиций Лакчами. Изысканный макияж матери тоже пострадал от дождя, и я видел перед собой печальную старушку, а не благородную женщину, ставшую примером для всего высшего света. Они не хотели меня отпускать и в своём горестном унынии ничем не отличались от бедняков, ежедневно страдавших в Лакчами. Но я не мог оставаться в этом искусственном мирке, рассуждавшем о таких понятиях, как честь. Хотя им нужно было её доказывать исключительно соблюдением этикета. Эти люди понятия не имели, что происходит в реальности.
Впервые за сегодняшний вечер я ощутил хоть что-то. Это было сожаление. Тогда я не хотел разочаровывать родителей, но врать каждый день тоже не мог. Мне нужно было уехать. Вдруг, вместо моих родителей, перед внутренним взором снова предстал недавний взрыв. Я почувствовал что-то странное. Что-то неопределённое разрасталось внутри и подкатывало к горлу. Но раньше, чем я успел осознать это чувство, оно улетучилось. Вместо него я ощутил ещё большее волнение. Сердце заколотилось в груди. Я захотел, чтобы Лассон ушёл.
— С вами всё в порядке? — спросил он, вырывая меня из калейдоскопа образов и чувств. — Вы побледнели.
— Да, всё хорошо, — ответил я, переводя дыхание, — просто сегодня я очень устал.
— Тогда я, пожалуй, пойду, — сказал Лассон.
Он встал, сложил табурет и убрал на место. Механик сделал шаг к двери, но остановился. Он посмотрел на меня и произнёс со своим характерным акцентом:
— Люди в столовой говорили о вас. Сегодня вы их спасли, Ашвар.
С этими словами он вышел, а со мной всё ещё что-то происходило. Мои мысли снова спутались, а дыхание оставалось неровным. Я просидел несколько минут, пока не успокоился. Казалось, что внутри снова не было ничего, кроме пустоты. Я лёг на кровать и наконец смог уснуть.
Глава V. Буря
И снова мне не удалось отдохнуть. Меня разбудили топот и голоса в коридоре. Как будто несколько человек носились туда и обратно. Судя по часам, я проспал не больше двадцати минут. Мне было интересно узнать, что происходит, поэтому я встал и приоткрыл дверь. В коридоре собирались рабочие, нацепляя на себя тёплую одежду. Учитывая, что станция перешла на круглосуточную работу, в этом не было ничего особенного. Но тут моё внимание привлекло, что люди вооружены. Я вышел и спросил у проходившего мимо Маги, что происходит.
— Мы едем на «Источник», — ответил он и, не дав мне задать следующий вопрос, поспешил к выходу.
Я протолкался сквозь людей к кабинету начальника станции и увидел перед собой Катана. Он тоже был в куртке и проверял на ходу свой револьвер.
— В чём дело? — спросил я.
Катан удивился, увидев меня, и ответил:
— На «Январе» какая-то заминка. Их отряд всё ещё не выехал. Менаги попросил, чтобы мы поехали на «Источник». На всякий случай.
— На какой случай? — не понял я.
Убирая оружие в карман, Катан ответил:
— Менаги полагает, что после того как зэки не дождутся своего отряда, они могут попытаться атаковать другую станцию. «Источник» ближе всего к тюрьме после нас. Пока ребята с «Января» доберутся, «Источник» может попасть под удар.
— А как же мы? Что если они повторно придут сюда?
— Мы оставили часть оружия. Я думаю, что семь человек будет достаточно, чтобы защитить «Зарю». Всё в порядке, Ашвар. Выспись хорошо — завтра у нас опять много работы.
Я представил, как утром снова проснусь и буду продолжать раскопки для нового насоса. Не знаю почему, но эта перспектива представлялась мне отвратительной. После возвращения из Туннеля станция казалась мне чуждой. Даже от моей комнаты веяло чем-то небезопасным, как в первые дни здесь. Поэтому я сказал:
— Я поеду с вами.
Катан снова был удивлён, но сразу же нашёлся, что ответить:
— Не выдумывай. Мне хватает людей. Иди спать.
Но я уже знал, что сегодня не усну. Я никогда не брезговал своей работой, но сейчас не мог даже думать о ней. Невозможно было вернуться к рутинной жизни, когда кругом происходило такое. Катан пошёл к выходу, но я остановил его, схватив за руку. Он обернулся, и тогда я сказал:
— Послушай, ты всегда защищал меня, я знаю. Во время революции ты под любым предлогом заставлял меня остаться на станции и не ввязываться ни в какие авантюры…
Начальник станции усмехнулся, а я продолжил:
— Я всегда это видел. Когда я только приехал в Антарту, я здесь никого не знал. Ребята, с которыми я учился, попали на другие станции. Как оказалось, работа здесь совсем не похожа на то, чему меня учили. Ты меня шпынял, но и защищал тоже, когда я подводил Шиму. Ты меня со всем здесь познакомил и практически всему научил. Но нельзя всё время меня оберегать. Ты ведь взял меня в Туннель!
— Я взял тебя в Туннель, потому что никто на станции лучше не работает со взрывчаткой.
— Всё равно! Просто один раз, хорошо? Один раз дай мне не остаться в стороне, самому сделать выбор. Я умею обращаться с оружием, я тебе говорил. Ещё один раз, Катан?
Оша смотрел на меня с какой-то отеческой нежностью, а в правом углу его рта застыла ухмылка. Выслушав мои излияния, он ответил:
— Ну и речь! С такими задатками ты Менаги сместишь однажды! Умеешь лясы точить!
Я чувствовал себя немного оскорблённым и польщённым одновременно, но, сохраняя спокойствие, спросил:
— Так и?..
Катан рассмеялся и ответил:
— Ладно, одевайся! Один раз сделаешь свой выбор! Только быстро!
Я бросился в свою комнату и начал впопыхах надевать тёплую одежду. Хотя мои слова, обращённые к Катану, были правдивы, какое-то смутное ощущение говорило, что есть что-то ещё. Что дело заключалось в чём-то большем, чем в моём нежелании снова остаться в стороне.
Когда я вышел, Катан стоял в коридоре уже в одиночестве. Он сказал мне:
— Поведёшь вездеход.