Отсюда и в вечность
Шрифт:
Мэйлоун Старк был среднего роста и крепкого телосложения. «Крепыш» — это слово подходило к нему как нельзя лучше. Все выдавало в нем боксера — и лицо с перебитым и расплющенным носом, и низкий голос, и посадка головы — он держал ее почти постоянно, как боксер в боевой стойке, — и всегда приподнятые плечи, и тяжело свисающие сильные руки. Казалось, что Старк стоит на земле так, чтобы она не ушла у него из-под ног.
— Он хороший парень, не правда ли, сержант Уорден? — спросил Холмс, после того как Старк закрыл за собой дверь. — Я всегда могу
— Да, сэр, — согласился Уорден. — Думаю, что он будет хорошим поваром.
— Я всегда говорю: хорошие солдаты не растут на деревьях. Приходится тратить немало сил, прежде чем найдешь хоть одного.
Уорден вспомнил, что слышал эти слова, когда Дайнэмайт производил в сержанты Айка Гэловича.
Капитан Холмс откашлялся и начал диктовать Маззиоли план работ и занятий на следующую неделю. (Маззиоли появился в канцелярии тогда, когда Холмс читал Старку свою лекцию.) Медленно диктуя, Холмс ходил из угла в угол, заложив руки за спину и глубокомысленно откинув голову назад.
Маззиоли печатал плохо, не проявляя никакой старательности, ибо был уверен, что позднее Уорден перечеркнет и изменит весь этот план и его придется печатать еще раз. Холмс же, как всегда, подпишет новый план, ничего не заметив.
Как только Холмс закончил диктовать и вышел из канцелярии, Уорден сразу же направился в комнату поваров. Его тошнило от всех тех глупых мелочей, которые Дайнэмайт диктовал в план. По мнению Уордена, это была никому не нужная трата времени. «Что стал бы делать Холмс, — подумал он, если бы вдруг понял свою никчемность и бесполезность, прикрываемую мелочной требовательностью. Впрочем, он никогда не поймет этого. Уордену хотелось увидеть Старка одного, еще до того как вернутся другие повара.
Войдя в комнату поваров, Уорден увидел, что Старк сидит на стуле и держит в руках пару старых, выгоревших на солнце штанов: видно, тот думал, что с ними делать — носить или выбросить. Увидев, что Старк пока один в комнате, но зная, что повара вот-вот вернутся, Уорден сказал ему заговорщическим тоном:
— Пойдем наверх, в мою комнату. Мне нужно поговорить с тобой. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из поваров увидел нас вместе.
— Слушаюсь, сержант, — ответил Старк и встал со стула, все еще держа штаны в руках. — Эти бриджи у меня еще с того года, когда моя сестренка вышла замуж, — разъяснил он Уордену.
— Выброси их к черту, — предложил Уорден. — Вот начнется война, придется куда-нибудь двигаться, куда ты денешься с этим барахлом?
— Правильно, — согласился Старк и решительно швырнул штаны в кучу старья около двери. Потом обвел взглядом маленькую комнату и лежащие на полу три больших рюкзака с вещами, накопленными за семь лет службы в армии.
— Не многовато ли у тебя барахла? — спросил Уорден.
— Да, пожалуй, многовато, — согласился Старк.
— Для ненужных вещей, которые ты хранишь просто так, ради памяти, места в шкафчике не предусмотрено, — сказал Уорден. — Да и в рюкзаках их хранить незачем.
Старк вытащил из рюкзака обрамленную кожей фотографию молодой женщины с тремя ребятишками и примостил ее на дверцу стенного шкафчика.
— Это я дома, — пояснил он Уордену.
— Эту фотографию, конечно, надо сохранить, — сказал Уорден. — Ну ладно, пошли наверх.
— Пошли, сержант, — сказал Старк, подхватив с пола разное старье и брошенные нм штаны. — Когда я переезжаю на новое место, то всегда пересматриваю все вещи и часть выбрасываю, — пояснил он извиняющимся тоном.
На веранде он бросил все это в мусорный ящик и последовал за Уорденом на второй этаж.
— Садись, — предложил Уорден, показывая Старку на койку Пита.
Не проронив ни слова, Старк сел. Уорден сел на свою койку напротив и закурил сигарету. Старк начал скручивать самокрутку.
— Хочешь настоящих? — предложил Уорден.
— Нет, я привык к таким. Всегда курю табак «Гоулден грэй», — сказал Старк. — если, конечно, он есть у меня. А если нет, то курю табак «Кантри джентльмен», но не сигареты.
Уорден достал с тумбочки разбитую пепельницу и поставил ее на пол, между двумя койками.
— Я люблю говорить откровенно, Старк, и открою все свои карты.
— Мне это правится, — заметил Старк.
— Ты приехал сюда с двумя нашивками, так ведь? Холмс вызвал тебя сюда, потому что ты служил с иим в Блиссе.
— Правильно, сержант. Я это понимаю.
— Ты ведь из Техаса?
— Да. Родился в Свитвотере.
— Почему ты ушел с форта Камехамеха?
— Мне там не нравилось.
— Не нравилось, — повторил Уорден почти ласковым топом. Он поднялся, подошел к своему шкафчику, порылся в глубине его и вытащил бутылку «Лорд Калверт». — В моей комнате не бывает субботних проверок, — сказал он. — Выпьешь?
— Конечно, — ответил Старк. Он взял бутылку, посмотрел па этикетку с длинноволосым денди, затем запрокинул голову и начал пить маленькими глотками.
— Ты когда-нибудь заведовал столовой, Старк?
От неожиданности Старк слегка поперхнулся, потом, глядя на Уордена из-за бутылки, ответил:
— Конечно. Я заведовал столовой в Камехамехе.
— Действительно заведовал или только числился?
— Раз я говорю заведовал, значит, заведовал. Я исполнял обязанности заведующего. Только нашивку мне не давали.
— А меню ты составлял? Закупки производил?
— А как же! Все это я делал, — ответил Старк. Он неохотно возвратил бутылку Уордену. — Хорошее вино, — похвалил он.
— Какой, говоришь, класс у тебя был? — спросил Уорден, принимая бутылку.
— Рядовой первого класса. Я заведовал столовой, но нашивок и денег мне не давали.
— И тебе это не нравилось, конечно? — криво усмехнувшись, спросил Уорден.
Старк посмотрел ему прямо в глаза. На его лице появилось странное выражение, которое никто никогда не мог понять: то ли он готов был засмеяться, то ли заплакать, то ли разразиться бранью.