Отсюда и в вечность
Шрифт:
Прю подошел к письменному столу.
— О чем разговор? — спросил появившийся в комнате Маггио.
Он подошел к Прю, все еще стоявшему у письменного стола. Вслед за Маггио в комнату вошел Хэл.
— Мы говорим о том, почему мужчины становятся гомосексуалистами, — сказал Прю.
— Да? — произнес Хэл со слащавой улыбкой. — А вы знаете, некоторые люди рождаются такими.
Прю покачал головой.
— Слишком много уродливого и ненормального в жизни мне пришлось видеть, начиная от Таймс-сквер в Нью-Йорке
— Уж больно ты стараешься показать, что прошел через огонь и воду, — сказал Хэл раздраженно. — Ты не понимаешь, что быть человеком третьего пола, вот как мы, — это, может быть, трагедия. И эта трагедия достойна уважения.
— Какая же это трагедия и какое может быть уважение, когда у вас отношения основаны па обмане и надувательстве?!
Хэл приподнял брови и уставился на Прю.
— Знаешь, — обратился он к Анджелло, — твой друг просто раздражает меня.
На лице Прю появилась напряженная улыбка. Оп всегда так улыбался, когда слышал от кого-нибудь резкие слова.
— Как я понимаю, — сказал он, — ты стремишься видеть все таким, как тебе хочется, а не таким, как оно есть в действительности. Совсем как в рассказе у Томми о молодом режиссере с Бродвея.
— Знаешь, у тебя, я вижу, пет никакого воображения, — заметил Хэл. — Ты, оказывается, скучнейший тупица.
— Полагаю, что так оно и есть, — согласился Прю, улыбаясь. — В период между бродяжничеством и службой в армии из меня выбили всякую способность воображать.
— А где же шампанское, Хэл? — спросил Анджелло. — Где же оно? Давай-ка, давай открывай. До смерти хочется выпить.
— Минутку, мой мальчик, сейчас будет, — ласково обратился Хэл к Анджелло. — Когда-нибудь, — продолжал он, обращаясь к Прю, — ты убедишься, что воображение — вещь необходимая. Без воображения не проживешь.
— Не обращай на него внимания, Хэл, — попытался успокоить его Маггио. — Прю просто не в настроении. Дай ему выпить, и все будет в порядке.
— Правильно он говорит? — спросил Хэл у Прю.
— Что ж, можно и выпить, — ответил Прю безразличным тоном.
— Идем со мной, Томми! — Хэл направился на кухню. — Помогите мне.
Томми пошел вслед за ним.
— Поди сюда, Прю, — прошептал Маггио, как только они скрылись. Он отозвал его к радиоле в застекленной нише. — Ради бога, не принимай ты все это близко к сердцу, ладно? Ты что, хочешь испортить мне все дело? Прекрати эти споры.
— Ну хорошо, хорошо, Анджелло. Извини меня. Я не знаю, с чего это я так разошелся. Я не хочу расстраивать твои планы, Анджелло. Очень уж эти типы мне не нравятся и раздражают меня.
— Пусть они болтают что хотят, а ты слушай, так же как и я. Ты думаешь, я спорю с ними? Черта с два, буду я спорить с ними. Я просто слушаю их и иногда поддакиваю. Пусть себе болтают. Они
— Я так не могу, — признался Прю. — Ну ладно, ладно, я постараюсь но испортить тебе дело.
— Ух и напьюсь же я сейчас, — сказал Маггио. Он посмотрел на часы. — В шесть утра побудка, — пробормотал он. — Черт с ней, с побудкой, напьюсь в стельку.
Из кухни вышел Хэл, неся в руке два хрустальных бокала с шампанским. Позади него шел Томми, держа в руках еще два бокала.
— Извините, что нет подносов, — улыбнулся Хэл, — зато с бокалами все в порядке. Нельзя же нить шампанское из обыкновенных стаканов.
Они расселись в кружок, подставив свое тело прохладному ветерку, дувшему через закрытую сеткой входную дверь.
— А когда ты был во Франции? — спросил Прю Хэла.
— Я прожил во Франции пятнадцать лет, — ответил Хэл, улыбаясь. — Когда я преподавал в Нью-Йорке, то все время копил деньги на длительное путешествие. Потом я поехал во Францию и оставался там, пока были деньги. Это было до войны, конечно. Сюда я приехал после того, как началась война. Я решил, что на Гавайских островах война наименее вероятна. А как ты думаешь?
— Может быть, — неуверенно согласился Прю. — Но если мы вступим в войну, то в любой части Америки, по-моему, будет одинаково.
— Я слишком стар, чтобы меня могли призвать, — сказал Хэл.
— Да, но я имею в виду ограничения военного времени и всякое такое.
Хэл пожал плечами.
Под действием выпитого вина Прю снова охватили грустные размышления.
Солнце уже клонилось к закату, жара спадала, тени становились длиннее. Прю взглянул на Анджелло: тот размяк и бормотал что-то себе под нос.
— Ты что, уже набрался, Анджелло? — спросил его Прю.
«Если бы дело кончилось только тем, что мы посидим и выпьем, — подумал Прю, — а потом они оставили бы нас в покое и не прикасались бы к нам!»
— Франция — страна свободы, и это действительно так, — произнес Хэл.
— Я не думаю, что слово «свобода» теперь имеет какое-нибудь значение, — возразил Прю.
— А мне кажется, что лично я свободен, — возразил Хэл.
Прю засмеялся.
— А как насчет того, чтобы выпить еще? — спросил он.
— Пожалуйста, — ответил Хэл и, взяв у Прю бокал, отправился с ним на кухню. — Ты не согласен с тем, что я свободен? — спросил он на ходу.
— Принеси и мне бокальчик, — попросил Анджелло. Он неуверенно поднялся на ноги и понес свой бокал на кухню.
— Ты боишься чего-нибудь? — громко спросил Прю, обращаясь к Хэлу.
— Нет, — ответил Хэл, выходя из кухни с двумя бокалами шампанского. — Я ничего не боюсь.
— Тогда ты, конечно, свободен, — сказал Прю. Оп посмотрел, как Анджелло сел на свое место и в один присест осушил свой бокал.