Отсюда и в вечность
Шрифт:
— Мне надо оставить только центов пятьдесят на такси. Если я не вернусь к побудке еще раз — мне несдобровать.
— Ох уж эта армия, — сокрушенно пожаловался Анджелло. — Ты знаешь, меня просто тошнит от этой казармы. Пот Гарибальди — это да! Или возьми Джорджа Вашингтона, или Абрахэма Линкольна, или Франклина Рузвельта, Грэя Купера… Сравни это все с пашей армией…
— А генерал Макартур, это тебе не армия? — спросил его Прю. — А его сын, генерал Макартур…
— Правильно, правильно, — поддержал его с иронией Анджелло. — Скажи мне
— Ну тогда давай еще по маленькой, — предложил Прю.
— Правильно. Надо как следует подготовиться. Послушай-ка, Прю, а почему бы и тебе не поехать со мной в «Уайкики»? Эти тринадцать с полтиной не бог весть какие деньги, и ты быстро их промотаешь.
— Может быть, и поеду, — уклончиво ответил Прю. — Давай только выпьем еще. Не люблю я этих твоих друзей. Так и хочется им морду набить.
— А, брось ты. Ничего страшного в них нет. Просто они немного странные, вот и все. Зато пить дают, сколько хочешь.
— Ты надеешься, что и для меня найдешь одного? — спросил Прю с отвращением.
— Конечно. Старина Хэл найдет тебе какого-нибудь. В самом деле, почему бы тебе не поехать?
— Да поеду, — раздраженно проговорил Прю, осматриваясь вокруг. — Я уже давно решил, что поеду. Я хотел выпить здесь, а потом поехать в «Уайкики» к тебе. А что он наливает нам? — спросил он, кивая на стаканы.
— Джин с имбирем.
— Так это ж дамский напиток! А почему бы нам не выпить виски? Что у нас, денег нот, что ли?
— Ты хочешь виски, ну и пей виски. Я пью эту дрянь. В «Уайкики» я буду пить шампанское. Там я пью только шампанское, дружище.
Они вышли из бара в половине одиннадцатого. У Прю еще оставалось два с половиной доллара. Они решили поехать на такси.
— Эти дьяволы здорово нас обдирают, — заметил Маггио пьяным голосом. — Они берут по пятьдесят центов с человека за три мили до «Уайкики», ровно столько же, сколько мы платим за тридцать пять миль до Скофилда. Но все равно, в такси ехать лучше, чем в этом проклятом автобусе. Особенно в день получки.
Усевшись в такси и глубоко вздохнув, Анджелло продолжал:
— Ну, теперь я могу дать тебе небольшой инструктаж. Хорошо, что ты не в форме, — добавил он, посмотрев на одежду Прюитта.
— Да? А что плохого, если я был бы в форме? Я люблю форму.
— А они ее не любят, — улыбнулся Анджелло. — Они не любят, чтобы их видели с солдатами.
— Не знаю, как тебе, а мне они не правятся, — медленно проговорил Прю. — Нельзя сказать, что я ненавижу их, а просто они не нравятся мне. Я в их обществе чувствую себя как-то неудобно. Мне стыдно…
— Я знаю, — с готовностью поддержал его Анджелло. — Мне тоже стыдно. Я много раздумывал над этим. Они все говорят, что с рождения такие… что будто бы даже не помнят, когда начали заниматься этим делом.
В разговор вступил молчавший до этого водитель такси.
— Все это чепуха, —
— О’кей, — сказал Прю. — Ненавидишь, ну и продолжай ненавидеть. Знай свое дело и не вмешивайся в наше.
Оставшуюся часть пути ехали молча. Каждый думал о своем. По предложению Анджелло из такси они вышли на некотором расстоянии от таверны, чтобы не попасться на глаза кому-нибудь из своих.
Как и другие заведения в городе, таверна «Уайкики» сегодня, в день получки, была переполнена.
— Я подожду тебя у входа, пока ты не убедишься, что они здесь, — предложил Прю.
— Какого черта! — удивился Анджелло. — Ты же бывал здесь раньше? Пойдем вместе, тебе совсем незачем ждать здесь.
— Ну и что же, что я был здесь. Сейчас с пустыми карманами я туда не пойду.
— Но у тебя ведь осталось сколько-то?
— Мало. Не хватит даже на то, чтобы выпить. А просто войти туда, походить по залу и выйти обратно, если ты их не найдешь там… Нет уж, можешь сделать это без меня. Я подожду здесь.
— Ну как хочешь. Пусть будет по-твоему.
Анджелло нырнул в переполненный вестибюль таверны, а Прю остался ждать его у входа, с интересом наблюдая за проходившей но напели публикой. Через несколько минут Анджелло возвратился и радостно сообщил:
— Он здесь, Прю. Уже подобрал и для тебя одного.
Следуя за Анджелло, Прю вошел в таверну. Хрусталь, зеркала, огромные пирамиды бутылок — вся эта непривычная роскошь всегда давила на психику Прю. За стойками приторно улыбались вежливые и услужливые бармены — они здорово умеют дать вам почувствовать, что вы принадлежите к низшему классу. Пройдя через бар, Анджелло и Прю вышли на веранду.
В кабине па четыре человека с прекрасным видом па темнеющее вдали море сидели двое мужчин. Одни из них — высокий, очень худой, с небольшими седыми усиками, коротко стриженными седыми волосами и поблескивающими глазами. Другой — очень полный, с двойным подбородком и необыкновенно широкими плечами.
— Это Прюитт, — представил его Анджелло, — тот самый, о котором я вам говорил. Мой друг. А это Хэл, — продолжал он, махнув рукой в сторону высокого и худого мужчины, — о котором я говорил тебе, Прю. А это Томми, — показал он на второго.
— Здравствуй, — сказал Хэл дребезжащим голосом с иностранным акцентом.
— Здравствуй, Прю, — проговорил басом Томми. — Ты не возражаешь, если мы будем называть тебя Прю?
— Нет, нет, пожалуйста, — ответил Прю, смутившись. Он в замешательстве сунул руки в карманы, но тут же вынул их обратно. Потом прислонился было спиной к стенке кабины, но сразу же оттолкнулся и снова встал прямо, не зная, куда себя деть и что делать.