Отсюда не возвращаются
Шрифт:
Что до лоранцев, то они успешно обходились без всех этих изобретений сомнительной полезности. И при этом отнюдь не выглядели непроходимыми дикарями. В частности, они уже додумались до электричества, о чем свидетельствовал яркий свет фонарей на улицах городка. Кроме того, здесь не было вони и грязи, этих неизбежных спутников жизни в античных и средневековых городах Земли. Так что лоранцы, по всей видимости, и канализацию смогли изобрести.
Прохожих на улицах было немного, и каждый из них шел по своим делам. Пару раз Егор Славин поймал далеко не приветливые и совершенно не доброжелательные
«Ладно-ладно, — подумал он с неожиданной злостью, — нашлись тоже — бедные родственники! Невинные жертвы! Целый батальон похерили, не говоря об экипажах двух кораблей. А сами корчат из себя беззащитных. С немым укором на честных лицах…»
А разве их сюда кто-нибудь звал? Космонавтов, спасателей, военных?
Славин вновь ощутил странную мысль, исходившую будто даже не от него самого. Откуда-то извне… Совсем как на «Интерстелле». Два раза за день… за тот единственный неполный день, что он находится на Лоране.
— …ладно, землянин, — окликнул Славина лоранец, управлявший повозкой.
Его голос звучал словно издалека… или через стенку,
— Считай, что приехали. А я домой… в гости не приглашаю, сам понимаешь…
— Понимаю, — молвил мгновенно очнувшийся агент Управления и спрыгнул с повозки на камни мостовой.
— Да, и вот еще, — сказал лоранец, — гостиница — вон там, через улицу.
И он показал на массивный двухэтажный дом с прилегающими к нему хозяйственными постройками. У входа в этот дом красовалась большая вывеска, выкрашенная чем-то фосфоресцирующим. Надпись на вывеске была выведена непонятными значками, но стоило Славину задержать на ней взгляд, как значки сменились вполне читабельным текстом — на русском языке.
«Постоялый двор Нуморана»
— Спасибо, — сказал Славин вполне искренне, — удачи вам!
— Да пребудет с тобой Мать, — ответил лоранец.
Сперва спецагент не понял этой фразы, а потом вспомнил, что Матерью (с большой буквы) местные жители называют свою планету — лишь на Земле известную как Лорана.
Какими бы подробными и информативными ни были сведения, полученные Славиным при подготовке к миссии, один важный аспект жизни на Лоране они так и не затронули. Речь шла об экономическом укладе, царившем на этой планете; о хотя бы таких элементарных вещах, как денежная система и принципы обмена. Но данный аспект был напрочь упущен в поступающих на Землю отчетах экспедиции — всего по одной причине.
Экономисты в экипаж не входили.
Собственно, специалисты данного профиля отсутствовали и в экипажах тридцати с лишним предыдущих экспедиций. И ничего удивительного в этом не было. Во-первых, мало кто рассчитывал вообще найти хоть каких-нибудь братьев по разуму. А во-вторых, даже в случае находки инопланетной разумной жизни, о столь глубоком контакте с ней никто и не мечтал.
Инопланетный разум представлялся стратегам космических исследований каким-то чудом-юдом; кем-то вроде кристаллических грибов-телепатов или (в лучшем случае) диким, живущим в гармонии с природой, племенем.
На контакт хоть с другим, но человечеством, с цивилизацией, имевшей много общего с землянами, никто даже не надеялся. Никто — кроме досужих мечтателей. И уж тем более никто не подумал, что однажды отношения землян и новоявленных «братьев по разуму» перейдут в товарно-денежную плоскость.
К чести руководства Управления, оно предусмотрело для своего сотрудника саму возможность что-либо покупать в ходе его пребывания на чужой планете. Сколь бы своеобразны не были лоранцы, они являлись прежде всего цивилизацией. А значит — должны были придерживаться всех, обязательных для цивилизованного общества, принципов. Среди которых знаменитая формула «товар-деньги-товар» на Земле считалась наиболее важной.
Разумеется, интеллектуальный уровень руководства УГБ был достаточным, чтобы не набивать карманы своего агента пачками ассигнаций общеземной валюты — «терро». Вместо вышеназванных ассигнаций Славину были выданы золотые и серебряные украшения — цепочки, колечки. Предполагалось, что металлы, издавна считавшиеся на Земле «благородными» и «драгоценными», имеют аналогичный статус и на другой планете.
Предполагалось… И, как выяснилось — напрасно. В этом Славин смог воочию убедиться — когда выложил украшения на стойку перед администратором гостиницы.
— Землянин? — спросил администратор, переведя свой кислый и нисколько не приветливый взгляд с украшений на их обладателя. В его устах слово «землянин» звучало с каким-то брезгливым снисхождением. Так английский лорд девятнадцатого века мог отзываться о каком-нибудь индусе, китайце или негре.
— Землянин, — ничуть не смутившись, подтвердил Славин.
— Заметно, — администратор хмыкнул, — и ты думал, эти блестяшки имеют у нас какую-то цену? Можешь не отвечать, вижу, что думал… Только должен тебя огорчить: люди и птицы — это все-таки разные… виды живых существ. Хоть и живут на одной планете. И если птиц привлекают всякие красивые безделушки, то мы, люди, ценим только полезные вещи. Понимаешь? Только то, что имеет какую-то пользу.
Это заявление крайне обескуражило Славина — даром, что было вполне ожидаемым. Спецагент Управления перебрал в уме все элементы своей экипировки, судорожно пытаясь выделить хоть что-то, что представляло ценность для аборигенов. Но, увы — ни средство связи, ни диктофон, ни, тем более, скорчер, этому требованию не удовлетворяли.
Так не одеждой же расплачиваться за ночлег?
— А… в кредит не обслуживаете? — робко осведомился Славин, пытаясь ухватиться за последнюю соломинку, — в смысле, в долг.
— В смысле, ты здесь поживешь, пообещаешь расплатиться, а сам улетишь на свою Землю. Я правильно понял? А если и не улетишь… не успеешь, то вызовешь себе на подмогу целую толпу… как это у вас называется? «Десятники»?
— Десантники, — поправил спецагент, — да и не явятся они сюда больше. Побоятся.
— Такие грозные — и боятся нас? Мирных безоружных людей? — последнее слово явно удивило администратора.
Удивило, успокоило… и, кажется, смягчило его настрой.