Оттепель
Шрифт:
Лапища у полковника была, как у медведя. Однако, когда я пожал ему руку, тот вдруг побледнел и сжался. Я и сам не понял, в чём дело, пока не опустил взгляд на сцепленные ладони. Я пережал ему ладонь так, что та аж побелела. И чего это я? Сам ведь не ожидал. Нужно срочно придумать что-то для контроля над своими способностями.
Я тут же отпустил его ладонь. Надеюсь, пальцы я ему не сломал? Полковник едва сдержался, чтобы не схватиться за поврежденную руку, а когда уронил руку, та повисла вдоль туловища, словно плеть. от же, поздравил, называется.
— Поздравляю вас господин
Вот те на. А ведь это подарочек от Розигара Гасановича. Надо с этим не перебарщивать, а то можно и бед наворотить, с такой-то силищей.
Я попытался припомнить, как сегодня одевался, но вроде всё прошло спокойно. Пуговицы не оборвал, дверные ручки не выломал. Просто хотел крепко пожать руку Грачёву, так сказать по-мужски. Всё же, так принято. Да и мужчина он крупный, можно сказать, сам спровоцировал. Эх, хватит оправдывать самого себя.
И как теперь силу соизмерять? Надо было не отпускать того кузнеца, а расспросить у него, как он с такой силищей живёт?
Припомнил о даре исцеления, но боюсь, что еще хуже сделаю. Если перелом, то и кости могут неправильно срастись. Пускай уж обратится к врачу, сделает рентген пальцев, а уж там посмотрим.
После совещания мне предстояло разобрать довольно большой пакет документов, касающийся предстоящего мирного соглашения. Всё-таки, в этом направлении работа активно велась. И хоть намерения французов и немцев выглядели ненатурально, но игнорировать их пожелания тоже нельзя, и работу мы провести должны. А вдруг и правда малой кровью удастся прекратить войну?
Правда, из головы не шло утреннее награждение, рука полковника и я всё время отвлекался от важных дел. И себя ругал, да и вообще… Не так-то просто осознать, что ты вдруг заполучил такую силу, что можно подковы гнуть или ломать медные пятаки.
Да, опять отвлекся. Сначала засмотрелся на голубя, усевшегося на окно моего кабинета. Смотрел на него, смотрел, а потом вдруг понял, что чувствую этого голубя. Более того, могу ему приказать и тот сделает всё, что я захочу. А это ведь тоже один из даров себя проявляет!
Я тут же потянулся к птице сознанием. Голубь вспорхнул с моего окошка, затем несколько раз описал круг, рядом с моим окном. Затем я заставил голубя сделать мёртвую петлю. А затем приказал ему взлететь повыше и спикировать вниз бочкой.
Вот это да! Голубь, прямо ас авиации. Был бы он раз в десять побольше, чтобы в лапах бомбу утащить, я бы значительно ход войны изменил. И пускай бы пришлось самому на фронт идти. Я даже подошёл ближе к окну, чтобы получше рассмотреть все пируэты, что выполняла птица.
Вдруг увидел, что внизу под моим окном собралось несколько слуг, и внимательно глядят за голубем и тычут в него пальцами.
Эх, ну да, снова перестарался. Я отпустил птицу, и та, испуганно болтая крыльями, помчалась прочь, при этом подбив «снарядом» одного из зазевавшихся слуг. Перенервничала птица, понятно.
— Натворил дел, — хохотнул я и направился дальше работать.
Дел было много и я катастрофически не успевал. И в итоге, у меня ещё оставалось немного времени на изучение семнадцать документов, от которых отвлекаться я не хотел. Но стрелки на часах двигались к полудню, а это значит, что скоро матушка за мной придёт и будет требовать, чтобы я отправился в столовую. За всё время с момента возвращения матушки, я ведь практически ни разу без напоминания не выходил на обед. И её визиты, чтобы позвать меня в столовую, стали чуть ли не традицией. Но Ольга Николаевна со стоическим смирением приняла необходимость, каждый день напоминать мне о необходимости питаться. Раньше она слуг отправляла, но быстро поняла, что их я отправляю куда подальше. А вот матушку так просто не отправишь. Но я не сетовал, обедать, это дело полезное. И даже нужно. Если не есть, так я совсем усохну, это мы уже проходили. Прерываться тоже нужно. Вот только не прямо сейчас, хотя бы ещё часик… Может, задержится великая княгиня? Мало ли, что может отвлечь?
Однако матушка была пунктуальна и неумолима и, ровно в двенадцать часов раздался стук в дверь. А мне вдруг так захотелось оказаться где угодно, только не здесь. Лишь бы матушка не нашла, а я успел доделать работу.
Однако, справившись с первым импульсом, я громко сказал:
— Входите.
Ольга Николаевна вошла и огляделась. Скользнула по мне взглядом, будто не заметив, и затем ещё раз осмотрелась по сторонам. Наклонилась, заглянула под стол.
— Саша, ты здесь? Саша, ты где? Что за игры? — спросила она. — Решил поиграть в прятки? Но ты ведь уже не маленький.
— Матушка, — произнёс я. — Я же здесь, перед тобой сижу.
Ольга Николаевна аж подпрыгнула от неожиданности, снова скользнув взглядом по мне.
— Саша, я тебя не вижу, ты за креслом что ли?
О-па! Тут я и понял, что произошло. Да я ведь стал невидимым, воспользовавшись даром того самого охотника. Вот только не совсем понятно, как мне снова стать видимым?
Да что же такое! И ведь все дары, чуть ли не сами собой проявляются. Сразу вспомнил слова Сони о том, что с огненными дарами лучше не шутить.
— Кажется, это новый дар, который передала мне София, — задумчиво произнёс я. — Вот только, теперь не знаю, как снова стать видимым.
Я заволновался.
— Ну, так захоти снова стать видимым, ты ведь хозяин своего дара, а не наоборот, — назидательно посоветовала Ольга Николаевна. — Обычно дары так и работают. Нужно истинное желание.
Я сфокусировался на желании снова стать видимым. Однако Ольга Николаевна по-прежнему смотрела куда-то сквозь меня, хотя я свои руки вполне отчётливо видел.
Дела…
— Видимо, я не хочу становиться видимым, — хохотнув, признался я. — Мне нужно было ещё немного поработать. Я как раз сейчас подумал о том, как хорошо было бы исчезнуть, чтобы вы меня не нашли. А вот сейчас пытаюсь сфокусироваться на своём желании снова стать видимым и у меня не получается. Похоже, не выйдет у нас ничего.
Я ехидно улыбнулся.
Ольга Николаевна лишь удивлённо подняла брови.
— Саша, Саша, опять твои игры. Ну, значит, воспользуйся другим своим даром менять оболочки и попытайся принять облик кого-нибудь видимого, а лучше, конечно же, себя самого, — заявила матушка.