Оттилия и Уле
Шрифт:
От свиста падали взлетавшие в панике вальдшнепы и фазаны, рябчики и тетерева. Ящерица выхватывала их из травы языком, приговаривая:
Этим нежненьким мяском
Подзакусим с муженьком!
Потом влезла в болото и, пока перебиралась через него, проглотила великое множество куликов и цапель. И сказала:
Вкусной живности излишек
Подождет моих детишек.
За болотом она стала валить хвостом вековые деревья, чтобы под их вывороченными корнями устроить себе логово. В Темнющем Лесу сделалось так шумно, как не бывало никогда, сколько он стоит на свете. И
Флик высунулся из дупла своего вяза и гневно выбил трубку. Тут же над болотом поднялся густой туман и стал окутывать Оттилию. Она должна была превратиться в ничтожную улитку.
Но в ящерице сохранилась волшебная сила повелителя Карпануса - власть здешних духов на нее не действовала. Оттилия дунула - и туман унесло. А грозный Флик обратился в сойку! Ее, словно пестрый лоскуток, закружил и помчал вихрь и швырнул на паровое поле за лесом. Она жалко кувыркалась и не могла взлететь...
Беспомощную сойку увидал хорек Дипс и не замедлил броситься на нее Флик едва успел собрать последние силы. На миг перед носом хорька появилась горящая трубка, в ноздри ударил запах дыма да так, что Дипс опрокинулся на спину. Сойка улетела.
– Что я видел?
– несказанно изумился зверек.
– Никак это был сам Флик дер Флит! Неужели кто-то смог осилить лесного хозяина? Вот дела-а!
Всполошившись, он кинулся созывать хорьков, куниц и ласок. Все эти хитрые, пронырливые существа поначалу не поверили россказням собрата, но отовсюду долетали те же поразительные вести. Было решено разузнать, что же, на самом деле, случилось?
Хищники хоть и были мелки, но на хозяев леса имели пребольшой зуб. Духи запрещали разбойничать в полную волю, и приходилось в деревне, во дворах и курятниках, искать радость душе. Но люди подсыпали отраву, ставили ловушки страдая от этого, хищники винили порядки Флика дер Флита. Ведь в лесу так много и птичьих яиц, и птенцов, и всякой другой поживы - можно наедаться вдоволь и никуда не ходить.
Ненасытные полчища двинулись по лесу, пожирая все то, что обезумело и не могло спастись. При виде Оттилии хорек Дипс воскликнул:
– Какая могучая! Она не только духов утихомирит - и на людей нагонит страху. Те убегут - вся домашняя птица достанется нам!
И хорьки, ласки, куницы, а за ними и крысы стали приветствовать Оттилию. Они устлали ей логово нежным пухом диких гусят.
– Всесильная, - льстиво проговорил Дипс, - объяви, что мы - твои слуги! И покажи заносчивым зверям свое могущество!
– Позже, - лениво сказала ящерица.
– Сначала я погляжу женихов.
Пришли на поклон и волки. Они прознали, что прекрасная Адельхайд не смеет показаться из ручья, а Виллибальд - из Камышового Озера. Сам Флик дер Флит, вернувшись в чащу истрепанной сойкой, сделался кротом и спрятался глубоко под корнями своего вяза. Волки сверкали глазами, скалили зубы и просились к Оттилии на службу:
– Только убей старого зубра и большого лося! А с молодыми мы справимся.
– Так будет, - ответила Оттилия, - если мне найдется жених по вкусу!
Крупные и мелкие хищники побежали по лесу, приглашая женихов к новой хозяйке.
И вот, когда рассеялась утренняя дымка и Оттилия, причмокивая, попивала брусничный сок, явился первый жених. Ветки жимолости перед землянкой раздвинулись - в лучах солнца предстал Рыбакляч. Он освежил акулью голову болотной водицей, кабаньи клыки начистил толченой корой и илом.
– Хм, лицо твое мне нравится. Я боялась, здесь все будут узколицые, как хорьки, мои слуги, - сказала Оттилия и добавила: - Но копыта у тебя совсем сношенные...
– Увидев над ними человеческие пальцы с поломанными ногтями, совсем разочарованно заключила: - А такие когти и когтями-то не назовешь.
Рыбакляч вздохнул, подумал и, хрюкнув, сказал:
– На поляне у озера живет непростая ворона. Если ее желчь развести в кипятке да той водой вымыть мои ноги, копыта станут новенькими! А какие вырастут когти!
– Попробуем, - согласилась Оттилия, - но я должна посмотреть и других женихов.
Раздалось хлопанье крыльев, ослиный голос протяжно прокричал:
– Спешу-у-уу, госпожа хорошенькая-а-аа!
И перед нею уселся Жобль. На голой шее стервятника красовалось ожерелье из сухого овечьего помета. В одной мартышечьей лапке он держал старую воловью кость, в другой - обглоданное собачье ребро.
– Хм, голос твой мне нравится. Я боялась, здесь все будут писклявые, как крысы, мои слуги, - заметила невеста.
– Но рог у тебя растет сзади, а не спереди.
Жобль ударил воловьей костью о собачье ребро:
– На поляне у озера живет непростой павлин. Если его жир смешать с желчью вороны и натереть мой рог и лоб, то рог у меня тотчас окажется спереди!
– Сделаем, - пообещала Оттилия.
– А пока приглашаю позавтракать. Если до конца завтрака больше не появится женихов, пойдем за павлином и вороной.
Волки подняли громадного медведя и погнали к болоту. Оттилия свистнула - зверь встал как каменное изваяние. Но увидев гигантскую рогатую ящерицу, он превратился в дрожащий осиновый лист, и в тот же миг дала себя знать медвежья болезнь. Ящерица поддела тушу рогами и отправила в котел. Слуги принялись усердно готовить завтрак.
А на поляне у Камышового Озера все были в смятении. Павлин Пассик и Простуженная Ворона знали от сорок, что их ждет.
– Я мог бы улететь, - произнес павлин, гордо распуская прекрасный хвост.
– Но я не покину место, которое мне подарили благородные лесные хозяева. Я погибну здесь - и пусть они услышат мой последний крик!
У Простуженной Вороны закапали слезы, она была восхищена Пассиком. А еж Тобиас воскликнул:
– Я буду защищать вас! Пускай мне и придется погибнуть.
– Я, наверно, буду с тобой, хотя я и не такой храбрец, - сказал барсук Розетом.
Икота остановил друзей:
– Перестаньте молоть чепуху! Оттилия свистнет - и вы будете лежать без чувств. Нет - вовсе не так нужно сражаться с особой, которая ищет жениха! он стал напевать, и друзья, если бы не смертельная угроза, улыбнулись бы, глядя на этого удальца ростом с семилетнего мальчугана. Меж тем он весело помахал рукой и исчез.