Отвага и честь
Шрифт:
Один из тау подхватил булаву Аполлонии, другой — оружие Диона. Они начали расходиться, намереваясь окружить ее, и хотя их лица не были схожи с человеческими, она прочла ненависть в их глазах.
Ситуация уже складывалась явно не в ее пользу, а теперь, когда тау стало больше, попытка обороняться означала верную гибель.
Дженна развернулась и выбежала из комнаты.
Ла'тиен увидела, что женщина-палач побежала, и хотела погнаться за ней, но ее удержали за руку. Она сердито обернулась, собираясь возмутиться, но слова застыли в глотке: перед ней
— Отпусти ее, — велел Божественный, и Ла'тиен немедленно деактивировала меч, отобранный у крикливого гуэ'ла, так наслаждавшегося ее болью и унижением. — Наша первая цель — побег, а не месть. Месть бессмысленна и лишь отвращает нас от служения Высшему Благу.
— Разумеется, почтенный Божественный, — сказала Ла'тиен, склонив голову, — ради Высшего Блага.
Аун'рай повернулся к освобожденным тау:
— Наши захватчики скоро вернутся, а мы должны добраться к нашим товарищам. Принесите мои клинки почета.
Приказ его вроде бы не был обращен к кому-то конкретному, но воин по имени Шас'ла'теро отправился в комнату, расположенную напротив камер, и все без пояснений поняли, кто именно подразумевался. Один воин тау забрал связку ключей у погибшего палача и начал открывать камеры, до сих пор остававшиеся запертыми.
За считанные мгновения в комнате собрались пятнадцать тау, и Шас'ла'теро вернулся с парой коротких жезлов цвета карамели. Аун'рай принял их, коротко кивнув.
Аун'рай повернул оба драгоценных камня и нажал на них. Они загорелись светом, который мигал все быстрее и быстрее.
— Охраняйте вход, — приказал Аун'рай. — Наши товарищи, служители Высшего Блага, уже на пути сюда.
— Что ты хочешь, чтобы мы сделали с ними? — спросила Ла'тиен, показав туда, где лежал один из тюремщиков в зеркальном шлеме рядом с бесчувственным бритоголовым бородатым палачом.
— Убей их, — сказал Аун'рай.
В семидесяти километрах к северу капитан Медерик бежал со всех ног, спасая свою жизнь. Шестое чувство подсказало ему спрятаться за ствол дерева — и тут же послышался резкий, противный треск винтовки круута. Рядом с его головой вырвало кусок древесины, и лишь очки спасли его глаз от острых щепок, полетевших в лицо.
Он пригнулся и проверил, заряжено ли оружие. Наполовину. Достаточно, чтобы не дать преследователям поднять головы. Не распрямляясь, Медерик обогнул дерево и выпустил несколько пуль. Быстро целясь в движущиеся пятна на фоне высокой травы и поросших кустами холмов, он не ожидал точного попадания, но надеялся, что достаточно пугнет пришельцев, чтобы выиграть время.
Мужчины и женщины в тускло-зеленой форме разведчиков Сорок четвертого метались по холмам и рощам, отчаянно пытаясь спастись от ловушки, расставленной на них охотниками-круутами.
Он должен был понять, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что передовой наблюдательный пост на холмах Оусен выступает вперед слишком далеко, чтобы быть безопасным.
После предупреждения Ультрамаринов, что тау пытаются закрепиться на холмах к северу от Ольцетина, Сорок четвертый примчался из лагеря Торум, чтобы встретить угрозу лицом к лицу.
Тяжеловооруженные отряды шли немного позади пехоты, и Псы Медерика первыми
Следопытов, посланных навязать им бой, сбивали с толку, ловили и убивали. Псы словно призраки двигались по окутанным дымкой холмам со всей осторожностью и мастерством, тяжело доставшимися им на полях сражений Восточного Предела. Медерик хорошо вышколил своих людей, и это высочайшее мастерство порождало уверенность, как ни у каких других бойцов полка.
«Вот это и погубило их», — мрачно подумал Медерик. Ничто не могло их задеть, никакие силы, посланные тау, не могли их поймать, никакой враг не мог ускользнуть от их оружия. «Как легко, — подумал он, — уверенность превращается в тщеславие». Медерик знал, что им следовало оставить наблюдательный пункт нетронутым, это было слишком просто, слишком соблазнительно.
Вопреки опасениям, он возглавил наступление — и в итоге они сами оказались под ударом.
Крууты буквально сыпались с деревьев и выскакивали из замаскированных ям, словно варвары или звери, или будто сам лес ожил. Розовые, словно освежеванные чудовища с грозными гребнями появлялись ниоткуда, все в грязи, с винтовками и штыками.
В первые же мгновения нападения из засады погибло десять человек, еще шесть — за последовавшие секунды потрясения, вызванного тем, что Псов перехитрили. Потом, наконец, включились выучка и интуиция, и, сообразив, что сражаться, оставаясь на месте, бесполезно, Медерик приказал своим людям с боем вырываться из ловушки. Кровь, штыки и чистая отвага прорвали петлю круутов, и вот прошло шестнадцать часов, а они все бежали.
Медерик осмотрел подлесок, не забывая следить и за верхними ветвями деревьев. Он заметил впереди движение и вскинул винтовку. С ветки на ветку с воем скакало чудище с гребнем из ярко-красных перьев, его гортанный боевой клич подхватывала сотня звериных глоток. Существо остановилось, уверенно присело на высокой ветке, и Медерик, пользуясь этим, нажал на спусковой крючок.
Его лазерная винтовка с треском выпустила заряд энергии, но круут уже был в движении, он пружинисто оттолкнулся и спрыгнул с ветки, опередив выстрел. Стрельба продолжилась: солдаты последовали примеру Медерика. Ответные залпы расщепляли деревья и рикошетили от камней.
Но Псы были слишком хороши, чтобы не сменить позицию после выстрела.
Медерик снова нырнул за дерево, когда на холме внизу показались три огромных создания. Больше, чем самые крупные гроксы, которых ему доводилось видеть, чем-то напоминающие верховых животных, на которых могли ехать на битву огры, существа представляли собой более плотно сбитую, четвероногую разновидность круутов. Они топали вперед на лапах толщиной в корпус Медерика и, кажется, были огромными вьючными животными, хотя по размеру их кулаков и ревущим клювастым мордам было заметно, что из столкновения с ними нелегко выйти живым.