Отвага (сборник)
Шрифт:
Утром, когда садились на лошадей, чтобы ехать дальше, Саша, весь дрожа от внутреннего нетерпения, наклонился к Куликову и произнес:
— А ведь мы, Владимир Петрович, совершенно точно идем по следу Сабира Гарифулина!
Честно сказать, Саша ожидал, что майор изумится его сообщению, отведет в сторону, чтобы выяснить, на чем основаны такие соображения, и тогда он, Саша, изложит свои доводы относительно того, что человек, проработавший две недели в экспедиции археологов, не кто иной, как Сабир Гарифулин, но Куликов только
— Догадался? Ну молодец! Хвалю за наблюдательность!
Немного разочарованный, Саша спросил:
— Значит, вы тоже поняли, что Сабир Гарифулин находится где-то здесь поблизости?
Куликов кивнул и добавил:
— Но это стало очевидно не только из вчерашнего разговора с профессором Платоновым, а немного раньше.
«Когда же?» — про себя удивился Саша. Спросить об этом Куликова не успел. Майор пришпорил лошадь и поспешил за Усманом, уже выезжавшим из лагеря.
В желтеющем вечернем воздухе как будто потянуло дымком, горьковатым и терпким, В следующее мгновение на вершину бархана выскочила собака, крупноголовая, мохнатая, с обрубком хвоста и, глядя злыми глазами на поднимающихся снизу трех всадников, залаяла трубно и хрипло.
— Э! — гортанно прикрикнул на нее Усман, и, подчиняясь этому уверенному хозяйскому возгласу, собака умолкла и даже вильнула обрубком хвоста.
Учуяв жилье, изморенные лошади сразу ожили и последним рывком, увязая в сыпучем песке, вынесли всадников наверх.
При виде открывшейся картины Саша даже ахнул. За последние два дня пути — ему-то вообще казалось, что он находится в песках неимоверно давно, — он уже немного отвык от человеческого жилья в обычном понимании этого слова. А тут перед ними в лощине, со всех сторон окруженной крутолобыми барханами, раскинулось целое селение. На фоне однообразно желтого песка в живописном беспорядке разбежались в разные стороны юрты, расцвеченные орнаментами. Возле них виднелись черные фигурки людей. Доносились голоса, звучавшие очень громко, как будто разговаривающие перекликались между собой.
Махнув вперед рукой, Усман сказал:
— Аяк-Кудук.
Наискосок спустились вниз. Собака тяжело трусила с правой стороны, но теперь она, во всяком случае так казалось Саше, совершенно не обращала внимания на Куликова и Усмана, видимо, признав их за своих, но с тем большей подозрительностью посматривала на него, Сашу, и даже старалась держаться к нему поближе.
«Ну что ты ко мне привязалась? — досадовал он. — Чем уж я тебе так не понравился?»
И на всякий случай, насколько позволяло его положение в седле, поднял повыше ноги.
Остановились возле какой-то юрты в самой середине селения. Из нее вышел узбек средних лет, в чапане, подпоясанном цветным платком, и в мохнатой шапке. После взаимных церемонных приветствий он начал что-то объяснять Куликову и Усману. Потом майор обернулся к Саше и сказал:
— Побудешь
— Хорошо, Владимир Петрович!
Оставшись один, Саша обошел юрту и в том месте, где она отбрасывала небольшую тень, устало опустился на песок, с наслаждением вытянув ноги и прислонившись спиной к нагревшемуся от солнца войлоку, издающему смешанный запах дыма и чего-то специфически кислого. Прямо перед ним, шагах в десяти, стояла другая, такая же живописная юрта, внутри которой, судя по доносившимся оттуда звукам и голосам, кипела своя, неведомая ему жизнь.
«Вот живут здесь люди, — думал Саша. — И, наверное, вполне счастливы. Ничего другого им не надо — ни наших шумных городов, ни удобств цивилизации…»
На ночь Усман ушел к кому-то из своих знакомых, а Куликова и Сашу поместили в юрте. Прямо на землю, покрытую кошмой, постелили несколько одеял и добавили еще по одному одеялу, чтобы укрыться. На другой половине юрты улеглись хозяин с сыном, и оттуда почти сразу же донеслось легкое похрапывание. Где-то поблизости пофыркивала привязанная лошадь.
Куликов зашевелился в темноте и шепотом спросил:
— Саша, ты не спишь еще?
— Нет.
— Слушай-ка! — Куликов придвинулся поближе. — Мы завтра с Усманом уедем в одно место. К вечеру, думаю, вернемся.
— А я?
— Ты останешься здесь.
— Что мне делать?
— Ничего. Отдыхай. Ну и присматривайся. Все примечай. Но предупреждаю, в случае чего — никаких самостоятельных действий!
— А что здесь может произойти?
— Ну мало ли.
— Скажите, Владимир Петрович, Нигматулла живет в Аяк-Кудуке?
— Нет, он кочует с отарой километрах в двадцати отсюда.
— Вы едете к нему?
— Да.
«Все ясно! Как до дела дошло — меня в сторону».
С нескрываемым разочарованием спросил:
— А Сабир тоже там?
— Не знаю. На месте выясним.
Саше вдруг смертельно захотелось поехать вместе с Куликовым. В самом деле, одолеть такое расстояние, испытать столько мучений — и все ради того, чтобы в нужный момент оказаться в роли постороннего наблюдателя. Обидно! Честное слово, обидно! В конце концов, он взрослый человек и как юрист не сегодня завтра приступит к самостоятельной работе. Придвинувшись к майору, он жадно зашептал:
— Владимир Петрович! Возьмите меня с собой! Вы, наверное, думаете, что я совсем ни к чему не приспособленный. В дороге все как-то нескладно получалось, и вообще… Просто с непривычки это, понимаете? Первый раз в пустыне. А так я выносливый. Спортом занимаюсь. У меня есть разряды по бегу, волейболу…
В темноте Куликов тихонько рассмеялся:
— Я верю, верю! Но только ехать тебе с нами не надо.
— Почему?
— Не надо — и все.
— Думаете, подведу?
— Ничего такого, Саша, я не думаю. Просто тебе лучше остаться здесь.