Отважная лягушка

Анфимова Анастасия Владимировна

Артисты тоже развели костёр, рассевшись возле которого терпеливо дожидались возвращения старшего.

– Теперь сами дойдёте, - недовольно буркнул провожатый и, развернувшись, торопливо зашагал к деревне.

Навстречу Гу Менсину тут же устремились несколько человек. Пресекая величественным жестом поток вопросов, толстяк, пошатываясь, пошёл к огню, и уперев руки в бока, объявил о предстоящем выступлении на свадьбе сына старейшины.

– Что будем представлять?
– хмуро спросил Анний Мар Прест.

– "Змею и кувшин", - не задумываясь, ответил старший товарищ.
–

Селянам нравятся грубые комедии.

Артисты зашумели.

Поискав глазами Риату, путешественница уже хотела спросить о своей рабыне, но тут увидела её с кувшином в руках.

– Я как раз на речку ходила, госпожа, - вымученно улыбнулась женщина.
– Сейчас воду согрею, и можете умываться.

Дождавшись, когда она поставит кувшин к костру, Ника отозвала невольницу в сторону.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, госпожа, - с наигранной бодростью отозвалась та, но взглянув на недоверчиво хмурившуюся хозяйку, пояснила.
– У меня такое бывает, госпожа. Я слышала, господин Гу Менсин сказал, что мы здесь на пару дней остановимся. За это время всё пройдёт.

– Ну, тебе виднее, - пожала плечами девушка и спросила.
– Ела что-нибудь?

– Госпожа Приния лепёшкой угостила, - со вздохом потупила глаза невольница.

– И я тебе лепёшку принесла, - сказала хозяйка.
– Извини, больше ничего незаметно взять не получилось.

– Пусть боги вознаградят вас за заботу, добрая госпожа, - дрогнувшим голосом пробормотала Риата.
– Вы не забыли о своей ничтожной рабе...

– Опять начинаешь?
– поморщилась Ника.

– Простите, добрая госпожа, - женщина в деланном испуге прикрыла ладонью рот.

Рождённая в неволе, не знавшая другой жизни, Риата пребывала в твёрдой убеждённости, что хозяевам надлежало льстить при каждом удобном случае и желательно побольше. Ника, всё ещё видя в рабах людей, а не одушевлённые орудия труда, прекрасно понимала всю лживость подобных славословий.

В первые дни она ужасно злилась на рабыню и даже грозилась продать, если та не перестанет льстить хозяйке на каждом шагу. Почувствовав серьёзность намерений новой госпожи, женщина поумерила пыл. Но накрепко вколоченные в сознание привычки нет-нет, да и давали о себе знать.

Ночевать вновь пришлось в фургоне, и Ника опять не выспалась. Кроме тесноты, духоты и запаха ужасно раздражала рабыня, которой то и дело приходилось выходить из повозки. В одну из таких отлучек девушка резко села, зло отбросив в сторону одеяло. Голова гудела, ужасно хотелось на кого-нибудь наорать. Большого труда стоило не рявкнуть на приоткрывшую дверку невольницу. Впрочем, той хватило одного вида разъярённой госпожи, чтобы, втянув голову в плечи, поспешно попятиться назад.

Вслед за ней хозяйка тоже выбралась из фургона. Небо почти очистилось от облаков, а на востоке уже показались нежные отблески приближавшейся зари. Вокруг погасшего костра, закутавшись в шкуры и одеяла, спали артисты. Услышав шум, один из них приподнялся на локте. Сонный взгляд Тритса Золта встретился со злыми, не выспавшимися глазами путешественницы.

Пробормотав что-то себе под нос, мужчина

с удовольствием вернулся к прерванному занятию, а девушка поплелась к реке, машинально отметив, что ветер стих, и стало заметно теплее. Спрятавшись за кустами, Ника стянула платье, и тихонько повизгивая от холода, вошла в речку. Зайти далеко духу не хватило, настолько обжигающей оказалась быстрая, прозрачная вода. Быстренько ополоснувшись и стуча зубами, она выскочила на берег, где её уже ждала Риата с полотенцем в руках.

Купание помогло. Когда со стороны лагеря купцов послышались крики и шум, девушка взбодрилась достаточно для того, чтобы более-менее адекватно соображать.

Сборы соседей разбудили артистов, которые тоже один за другим потянулись к реке. В ожидании дальнейшего развития событий Ника, усевшись на волчьей шкуре, стала наблюдать, как ловко стражники выстраивают колонной связанных рабов, которых, на первый взгляд, казалось не меньше сотни. В основном крепкие мужчины с длинными отросшими патлами и зверообразными бородищами, хотя встречались и старики, и совсем молодые парни.

Невольно представив себя на их месте, девушка зябко передёрнула плечами. Глядя, как споро сворачивают лагерь, она решила, что работорговец уже забыл о своём вчерашнем предложении, но тут заметила всадника, направлявшегося к стоянке артистов. Узнав командира наёмников, Ника встала, застыв в тревожном ожидании. Всё обдумав, девушка поняла, что категорически не желает присоединяться к купеческому каравану, а недомогание Риаты только укрепила её в этом решении.

Ника честно призналась себе, что просто боится работорговца. И дело не в специфике товара и даже не в том допросе, который тот учинил ей вчера вечером. Просто Ника уже вдоволь насмотрелась на подобных альфа-самцов, уверенных, что весь мир существует исключительно для их личного употребления. Девушка знала, как болезненно самолюбивы данные субъекты, и понимала, что простой отказ может сильно ранить тонкую душу Туна Ралия.

Выход из этой ситуации, сама того не желая, подсказала невольница. И теперь её хозяйка надеялась выпутаться с помощью измождённого внешнего вида и синих кругов вокруг глаз от недосыпания.

– Доброе утро, госпожа Юлиса!
– громко поприветствовал путешественницу верховой.
– Господин Тун Ралий просил меня узнать, вы едете с нами?

– Здравствуйте, господин Тулин, - чуть поклонилась Ника.
– Передайте господину Туну Ралию мою благодарность, но к сожалению, я не могу принять его предложение. Мне нездоровится. Пользуясь тем, что мои спутники...

Она сделала красноречивый жест в сторону артистов, с интересом следивших за их беседой.

– Задержатся в Каане, я тоже решила остаться и немного отдохнуть.

– У господина Ралия с собой искусный лекарь, - с сочувствием проговорил собеседник.
– Быть может, прислать его к вам, госпожа Юлиса?

– Не нужно беспокоиться, господин Тулин, - заверила девушка наёмника.
– Я нуждаюсь только в покое.

– Как пожелаете, - пожал затянутыми в кожу плечами мужчина.
– Тогда прощайте, и пусть Пелкс пошлёт вам выздоровление!