Отважная лягушка
Шрифт:
Тоненько, по-заячьи вскрикнув, старик упал, беспомощно дёргая ногами. Противница Риаты, неожиданно перестав осыпать её грязными ругательствами, с криком рванулась к убитому, оставляя в кулаке рабыни изрядный клок грязных волос.
Предводитель нападавших успел в кровь разбить физиономию Корину Паллу, нокаутировать Гу Менсина и едва не прикончил Анния Мара, прежде чем Превий Стрех ударил его кинжалом в спину. Взревев медведем, громила развернулся, намереваясь прибить начинающего драматурга своей страхолюдной палицей, но на помощь
Потеряв главаря, враги тут же обратились в позорное бегство, растворившись в темноте, бросая убитых и раненых. Поле боя осталось за урбой.
Подойдя к телу агрессивного старика, путешественница с огорчением убедилась, что тот мёртв. Наконечник дротика угодил точно в сердце, не оставив несчастному никаких шансов. Но на этот раз Ника не чувствовала особых угрызений совести, лишь сожаление и привычная опустошённость.
— Отличный бросок, госпожа Юлиса! — проговорил старший урбы, уважительно качая головой.
Упёршись обутой в сандалию ногой в грудь мертвеца, он рывком выдернул дротик и протянул его собеседнице.
— Точно в сердце!
— С такого расстояния только слепой промахнётся, — раздражённо буркнула девушка, решив не признаваться, что целилась в плечо, и торопливо перевела разговор на другую тему:
— Почему они на нас напали, господин Гу Менсин?
— Ограбить хотели, — пренебрежительно скривил распухшую от ударов физиономию толстяк. — Обычно городские нищие — народ безобидный. Выпрашивают милостыню, помогают на базаре: ну там поднести, помочь или воруют по мелочам. Но это только пока среди них не появляется вот такой вожак.
Старый актёр кивнул в сторону мордоворота, над которым склонились Ун Керат и Корин Палл.
— Тогда их даже настоящие бандиты побаиваются.
— А как же городская стража? — спросила путешественница, взглянув на крепостную стену, где мелькали огоньки и слышались возбуждённые голоса.
— Им-то какое дело до нас, госпожа Юлиса? — горько усмехнулся толстяк. — Мы не горожане, не купцы. Такие же бродяги, немногим лучше нищих.
Он хотел ещё что-то сказать, но его прервал радостный крик Рхеи Власт.
— Живой! Тритс Золт живой! Хвала небожителям!
Оставив попутчицу, старший урбы заторопился к костру, посмеиваясь и размахивая руками. Та, ещё раз посмотрев на убитого старика, тихо прошептала:
— И чего тебе не жилось, придурок?
— Оголодал сильно, госпожа, — неожиданно проговорила Риата, рассматривая труп с каким-то будничным любопытством. — Вот захотел вас убить, чтобы ограбить. На большее он уже давно не способен. А на ваше платье ему пять дней можно было бы наедаться досыта.
Привлечённая её словами, Ника невольно присмотрелась к своей жертве, замечая не бросившуюся в глаза раньше морщинистую, покрытую струпьями кожу, впалый живот, казалось, присохший к позвоночнику, раскрытый в безмолвном крике рот с парой полусгнивших зубов и шевелящиеся от множества насекомых, грязные, спутанные волосы.
— Оттащи его куда-нибудь, — глухо проговорила девушка, борясь с подступающей тошнотой. — Только руки потом не забудь вымыть.
— А это ещё зачем, госпожа? — удивлённо вскинула брови рабыня.
— Делай, как я сказала! — рявкнула хозяйка, раздражённо топнув ногой.
— Слушаюсь, госпожа, — испуганно втянула голову в плечи невольница.
— И мой как следует! — уже остывая, добавила путешественница. — С песком потри. Да смотри, вшей не подхвати. Вон их у него сколько.
Послушно кивая и бормоча что-то себе под нос, Риата, пыхтя, но без особого усилия поволокла тело нищего в темноту. Туда же артисты потащили массивную тушу амбала. Ника успела заметить узкую, красную полосу сорванной кожи на толстой бычьей шее. Похоже, богатырь как-то сумел выжить в схватке. Ни кинжал, ни топор не смогли выбить жизнь, цепко державшуюся в могучем теле, и предводителя нищих задушили. Девушка передёрнула плечами, морщась от обдавшей её волны мерзкого запаха.
Кроме главаря нападавшие потеряли ещё четверых, да столько же тяжело раненых, скуля, серыми тенями уползли в темноту.
Когда очнулся Тритс Золт, оказалось, что урба вышла из схватки почти без потерь. Синяки, шишки, вырванные волосы и разбитые носы не в счёт. Столь разгромный результат легко объяснялся явным несоответствием физических данных пришельцев и аборигенов. Бледные, несмотря на слой грязи, лица с запавшими глазами; тощие, часто уродливые тела; слабые, давно отучившиеся наносит удары, руки. Более-менее здоровым и упитанным выглядел только главарь, очевидно, забиравший у остальных их скудную добычу.
Несмотря на понесённый урон, неожиданная победа резко подняла настроение артистов. Мужчины со смехом вспоминали наиболее забавные моменты короткой драки, похвалялись удачными ударами. Что же касается трофеев, то даже самые не привередливые из артистов отказались брать кишевшие насекомыми рваные тряпки, которыми прикрывали свои тела местные нищие, а ничего другого у них не оказалось.
Ночью в развалинах, куда оттащили трупы, кто-то рычал, ухал, слышался визг и треск кустов. Мулы и ослик испуганно вздрагивали и, натягивая верёвки, старались держаться ближе к расположенным вокруг костра людям.
К утру пострадавший в драке и выстиранный хитон Гу Менсина почти высох, что позволило главе урбы предстать перед иокдамскими консулами в более-менее приличном виде. Для солидности он прихватил с собой Вальтуса Торнина, чьё благообразное лицо почти не пострадало.
Пока шли к городу, Ника охотно рассказала старому актёру, зачем она туда направляется.
— Здесь они мне не понадобятся, — со вздохом проговорила девушка, когда рабыня достала из корзины меховой чулок. — Но, может, удастся продать какому-нибудь скорняку?