Отважная охотница
Шрифт:
– Имейте в виду, Джош, – продолжал Холт, стараясь говорить беззаботно, – меня будет трудно убедить. Вам предстоит нелегкая задача.
– Я так и думал, – сухо отозвался апостол, – вот почему я и не собираюсь убеждать вас. Не скрою, мне хотелось бы видеть вас среди верных, брат Холт. Наш первосвященник был бы доволен. Нам нужны такие люди, как вы, Хикман Холт, – сильные телом и духом, ибо Господь дал право своему пророку защищать истинную веру даже оружием, и горе тому, кто пойдет против нас! Да убоятся враги наши ангелов-мстителей!
– Ангелов-мстителей? А что это такое?
– Это даниты [3] .
– Я все равно ничего не понимаю, Джош. Бросьте меня морочить. Кто такие даниты?
– Это вы можете узнать после посвящения. Скажу одно: вы созданы быть данитом. И я не сомневаюсь, что вы станете одним из них, как только обратитесь в истинную веру.
Апостол замолчал, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели его слова. Но охотник, казалось, их не слышал; в эту минуту он пытался отгадать, что же привело сюда Стеббинса, и его сердце сжималось от дурных предчувствий. У него было много оснований предполагать, что разговор коснется его дочерей. И действительно, после некоторого молчания мормон наконец произнес:
3
Даниты (от имени Дана, одного из сыновей библейского патриарха Иакова), или «ангелы-мстители», – специальный отряд у мормонов, которому вменяли в обязанность исполнение тайных смертных приговоров.
– Слушайте, Хикман Холт, дело, по которому я сегодня приехал, касается не вас… то есть, вернее, не совсем вас.
– А кого же?
– Вашей дочери.
Глава VII. Требование мормона
По огромному телу скваттера пробежала дрожь. Он напряг всю силу воли, чтобы скрыть охвативший его трепет, но учитель заметил этот страх и прекрасно понял, чем он был вызван. Бывший писец адвоката хорошо умел читать выражение человеческих лиц, и его трудно было обмануть.
– Моей дочери? – пробормотал Холт, машинально повторяя слова Стеббинса.
– Да, вашей дочери, – невозмутимо повторил мормон.
– Но которой? У меня их две.
– Вы прекрасно знаете, о ком я говорю, – о Мэриен.
– А что нужно вам от нее, Джош?
– Полно вам притворяться, брат Холт! Я с вами об этом уже говорил.
– Провалиться мне на этом месте, если я что-нибудь понимаю! Я помню, что вы говорили, но я думал, вы шутите.
– Я говорил совершенно серьезно, брат Холт. А сейчас говорю с вами еще серьезнее. Мне нужна жена, и я считаю, что Мэриен для этого подходит. Да, между прочим, известно ли вам, что святые не живут более в Иллинойсе, а поселились за Скалистыми горами?
– Я что-то об этом слышал.
– Ну, так вот, я собираюсь ехать к ним и должен привезти с собой жену. Мормону полагается быть женатым, иначе он не может рассчитывать на радушный прием.
– Д-да, – с горькой усмешкой процедил скваттер. – И, судя по тому, что я слышал о мормонах, тот, кто привезет их с полдюжины, будет принят еще радушнее.
– Вы говорите вздор, Хикман Холт! Я удивляюсь, как человек с вашим здравым смыслом может верить такой выдумке. Это сплетни, распространяемые кучкой священников и методистских проповедников. Они нам завидуют и не могут примириться с тем, что люди их паствы один за другим переходят к нам. Все это злобная клевета, в которой нет ни единого слова правды.
– Ну, этого я не знаю. Но зато уверен в другом: Мэриен никогда не даст согласия быть вашей женой.
– А мне не нужно ее согласия. С меня достаточно вашего.
– Моего?
– Ну да, вашего. И вы должны его дать. Послушайте, Хикман Холт! Мы слишком много говорим. У меня нет времени повторять одно и то же. Все уже подготовлено к отъезду. Я собираюсь выехать к Большому Соленому озеру через три дня. Из форта Смит на реке Арканзас отправляется туда караван. К тому времени, как я туда приеду, он как раз будет готов тронуться в путь. Я уже купил упряжку и фургон. Он нагружен всем необходимым, и в нем оставлено место специально для вашей дочери. Она должна ехать.
Тон учителя внезапно из елейно-благочестивого стал повелительным и наглым, а скваттер, несмотря на свой грозный вид, не осмеливался отвечать ему тем же. Он, очевидно, был чем-то сильно испуган.
– «Должна»! – машинально пробормотал он.
– Да, должна и поедет.
– Говорю вам еще раз, Джош Стеббинс, она ни за что не согласится.
– А я говорю вам, Хикман Холт, что мне не нужно ее согласия. Добиться его я предоставляю вам, а если она не захочет, вы должны принудить ее силой. Скажите, пожалуйста, чего лучшего ей еще желать? Хороший муж, хороший дом, вдоволь еды, питья и нарядов! Имейте в виду, что мы, мормоны, не похожи на лицемерных ханжей других вероучений, думающих, что угождают Богу тем, что умерщвляют свою плоть. Как раз наоборот, уверяю вас. Господь создал людей, чтобы они ели, пили и веселились. Посмотрите! – И с этими словами Стеббинс вынул из кармана горсть блестящих золотых монет. – Вот как живут апостолы нашей церкви. Вашей дочери со мной будет в тысячу раз лучше, чем с вами в этой жалкой лачуге. А может быть, она вовсе и не будет возражать против перемены жизни? Я знаю, что многие самые красивые девушки с радостью приняли бы мое предложение.
– Только не Мэриен, – снова возразил скваттер. – А кроме того, она не захочет, чтобы из нее сделали мормонку. Она терпеть не может этих ваших святых.
– А я говорю вам, что Мэриен должна покориться. В конце концов, совершенно не обязательно говорить ей, что я мормон. Пусть она думает, что мне просто хочется переехать дальше на запад – в Орегон, тем более что туда сейчас переселяется очень много почтенных и уважаемых людей. Тогда мой отъезд не покажется ей подозрительным. А когда она окажется в Солт-Лейк-Сити, она скоро привыкнет к нашей жизни.
В течение нескольких минут скваттер молча сидел, опустив голову на могучую грудь. Он словно искал в глубине своей души ответа, как поступить и что сказать. В нем бушевали противоречивые чувства. Холт любил свою дочь и хотел предоставить ей право распоряжаться собой, но боялся этого святоши, ее поклонника, и не осмеливался противоречить ему. Власть этого плюгавого человечка над гигантом могла объясняться только какой-то страшной тайной или дьявольской хитростью.
Время шло, но скваттер по-прежнему молчал. Он все еще колебался и никак не мог решить, что ему ответить. Несколько раз он украдкой взглядывал на своего гостя, но лицо Стеббинса оставалось неумолимым и беспощадным.
Вдруг скваттер поднял голову. Очевидно, он решил не уступать. Лицо его внезапно преобразилось и приняло угрожающее выражение. Торжествующий вид лжесвятого взбесил его даже больше, чем предъявленное требование. Скваттера охватил неукротимый гнев, который можно было сравнить лишь с яростью бизона, пронзенного стрелой индейца, или кита, доведенного до безумия острогой гарпунщика. Он словно очнулся от летаргического сна, вскочил на ноги и выпрямился перед своим мучителем во весь исполинский рост.