Отважная охотница
Шрифт:
По счастью, внимание Лилиен привлек какой-то цветок на ветке дерева, и, выпустив руку сестры, она поспешила к нему. Мэриен, которая не так любила цветы, не пошла за нею. Но кто-то другой не преминул воспользоваться этой возможностью поговорить с прекрасной Лилиен наедине. Как сильно забилось мое сердце; когда я увидел цветок бегонии, свисавший с ветки тополя, вокруг которого она обвивалась! Какую торжественную радость я ощутил, когда крохотные пальчики осторожно сорвали цветок и прикрепили его к моей груди! Что же после этого можно назвать блаженством?
Мы бродили с нею под деревьями, вдоль ручейков; мы обошли долину и остановились у водопада, который, пенясь, низвергался со скал. Наши
— И так будет всегда, Лилиен?
— Да, Эдвард, вечно.
Место, где мы провели ночь, находилось в самом конце долины, почти у склона горы. Мы выбрали его потому, что почва здесь была немного суше. Тополя бросали обильную тень на наше укрытие, и, кроме того, его огораживали огромные камни, скатившиеся со скал.
Нам и в голову не приходило, что наше убежище могло быть обнаружено, и мы не предприняли никаких мер предосторожности на случай появления врага — не исследовали окружавшие нас утесы в поисках путей к отступлению и не наметили никакого плана защиты. Что касается Уингроува и меня, то наше легкомыслие, действительно совершенно непростительное, все-таки было как-то объяснимо. Мексиканец же, чувствуя полную уверенность в том, что ему удалось запутать наши следы, возможно, оказался менее осторожен, чем следовало, а Верный Глаз полагался на своего нового друга, к которому проникся восторженным уважением.
Впрочем, я все же заметил, что Арчилети был несколько встревожен.
Ковыляя по долине, он время от времени бросал вопрошающие взгляды на вход в расселину. В конце концов и я почувствовал некоторое беспокойство.
Волей-неволей пришлось прервать нежную беседу с Лилиен, ведь необходимо было подумать о мерах предосторожности на случай, если мормонам удастся нас обнаружить. Мы с моей прелестной спутницей отошли от водопада и, повернувшись, увидели, что траппер бросился ничком на траву и, приложив ухо к земле, начал прислушиваться. Это движение было настолько многозначительным, что не могло не привлечь всеобщего внимания. Одна лишь Лилиен не поняла его, хотя и встревожилась, заметив, как сильно оно подействовало на других. Она испуганно вскрикнула, когда мы все поспешили к месту, где лежал Арчилети. Прежде чем мы подошли к нему, он вскочил и, выпрямившись во весь рост, яростно топнул ногой, воскликнув:
— Карамба! Негодяи идут по нашему следу! Вы слышите их? С ними собака!
Не успел он произнести эти слова, как их подтвердил звук, разнесшийся по всей долине. Заглушая шум воды, явственно послышался лай и рычанье идущей по следу собаки. Охотница сразу узнала лай и взволнованно воскликнула:
— Это Волк!
Едва она произнесла эти слова, как собака выскочила из расселины. Увидев нас, она оставила след и, подняв морду, бросилась к нам напрямик, чтобы скорее приласкаться к своей хозяйке. Мы кинулись к оружию, и, схватив его, спрятались за камни. Было бесполезно спасаться бегством на лошадях: если за псом следовали мормоны, они могли перехватить нас у выхода из долины. Нам оставалось только надеяться, что собака пришла одна. Может быть, заметив отсутствие Мэриен в лагере, она нашла ее след и бежала по нему всю ночь? Однако Холт вряд ли отпустил бы ее от себя. К тому же поведение Волка показывало, что он не один. Ласкаясь к Мэриен, он время от времени отбегал и глядел назад, как будто ожидая кого-то, кто следовал за ним по пятам. И действительно, скоро в ущелье послышались голоса людей, и мелькнувшая у нас надежда исчезла. Вне всякого сомнения, это были наши преследователи, которых привела сюда собака, не понимавшая, какой опасности она подвергает свою любимую хозяйку.
Глава CII
НЕОЖИДАННАЯ
Услышав голоса, мы почти в ту же минуту увидели тех, кому они принадлежали. Из расселины показался всадник, следом за ним другой, затем третий, пока, наконец, в долину не выехало восемь человек. Все они были вооружены пистолетами, ножами и ружьями. В первом всаднике мы сразу узнали Хикмана Холта. Гигантский рост, зеленая куртка, повязанный на голове платок были нам хорошо знакомы. Непосредственно за ним ехал Стеббинс, за которым гуськом следовали «ангелы-мстители».
Когда они очутились в долине, один лишь Холт продолжал ехать с прежней скоростью, ни на одну секунду не приостановив своего коня. Стеббинс тоже поехал вперед, но гораздо осторожнее, отставая от него ярдов на пятнадцать. Даниты же, увидев наших лошадей и наши головы над камнями, стали один за другим останавливаться, словно колеблясь, ехать ли им вперед или оставаться на месте. Даже Стеббинс, хотя он и следовал за Холтом, делал это весьма неохотно. Он видел стволы ружей, блестевшие над камнями, и, не доехав шагов пятидесяти до нашего укрытия, натянул поводья и остановился, стараясь спрятаться за Холтом. Скваттер же продолжал бесстрашно приближаться к нам. Он находился уже настолько близко, что мы могли рассмотреть выражение его лица, которое нетрудно было понять: оно свидетельствовало о непреклонной решимости вырвать свою дочь из рук похитивших ее дикарей, так как до сих пор он имел все основания полагать, что мы индейцы. Разумеется, никто из нас не помышлял стрелять в Холта, но, если бы в этот момент Стеббинс продвинулся хоть на один шаг, он рисковал бы получить не одну пулю.
Скваттер ехал рысью и держал ружье наготове, словно собираясь стрелять без предупреждения. Вдруг он остановил лошадь, опустил оружие на луку седла и изумленно уставился на нас: вместо индейцев он увидел перед собой белых. В то же мгновение Лилиен выскользнула из-за камней и, с мольбой протягивая к нему руки, воскликнула:
— Отец! Это не индейцы! Это Мэриен… Это…
Она еще не успела договорить, как рядом с ней появилась ее сестра.
— Мэриен жива! — вскричал Холт, узнав свою давно оплакиваемую дочь. — Она жива! Хвала всевышнему! Какая тяжесть свалилась с моего сердца! А теперь я могу покончить еще с одним делом.
Холт круто повернул коня, спрыгнул на землю и, положив ружье поперек седла, прицелился в Стеббинса.
— Ну, Джош Стеббинс, — загремел скваттер, — пришло время нам с тобой свести счеты!
— В чем дело, Холт? — неуверенно пробормотал мормон, дрожа всем телом. — Я вас не понимаю.
— Я хочу сказать, подлец, что, прежде чем уйти отсюда, ты должен снять с меня обвинение в убийстве. Слышишь?
— В каком убийстве? — пролепетал Стеббинс, уклоняясь от прямого ответа.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, и знаешь, что это было не убийство, а самоубийство. Бог свидетель, оно разбило мое сердце.
Голос Холта прерывался от волнения, когда он продолжал:
— Правда, никаких доказательств этого у меня не было, а ты так ловко подстроил улики, что в них не усомнился бы никакой законник, несмотря на то, что они были лживы, как твое черное сердце. Много лет ты держал меня за горло и пользовался этим, чтобы осуществлять свои подлые замыслы. Но тут нет ни закона, ни законников, и помочь тебе они больше не могут. Тут хватит свидетелей, и твои собственные молодчики, и эти люди, которые будут почестнее, понадежнее. В их присутствии ты должен признаться, что все твои улики — ложь и я невиновен в убийстве.