Отважное сердце

Янг Робин

Отец и мать Роберта остались в Лохмабене, хотя дурное расположение духа, в котором постоянно пребывал граф, никак не способствовало разрядке и без того напряженной обстановки. Старый лорд большую часть недели провел в одиночестве в своих покоях, спускаясь оттуда только для того, чтобы помолиться в часовне. Позавчера вечером Роберт застал деда коленопреклоненным перед алтарем, в окружении пламени свечей, вновь и вновь повторяющего жаркую молитву. От деда пахло вином, когда Роберт помогал ему подняться на ноги. «Проклятие, — как заведенный, бормотал он. — Я должен искупить свою вину».

Роберт держался особняком, проводя все дни в прогулках по

лесу и избегая даже собственного брата. Теперь, когда охотничий сезон закончился, в окрестностях Лохмабена было тихо. Осенние дожди размыли дороги, проложенные людьми и лошадьми, и лес вновь отвоевывал принадлежащую ему территорию. За последние годы в жизни юноши произошли поразительные изменения. Его ученичество в Антриме, тренировки в Тернберри, путь к званию рыцаря, на который он ступил при дворе своего деда, — все это, в конце концов, стало приносить свои плоды, и Роберту казалось, что перед ним открывается будущее, о котором он мог только мечтать. Трон Шотландии. Теперь-то он понимал, что впереди его ждал не более чем мираж, видение, сверкающее и обманчивое; дорога впереди вела в темноту и неопределенность. Он по-прежнему считался наследником фамильного состояния, но что от него останется в самом скором времени, когда на трон королевства взойдет их личный враг, а Комины займут при его дворе еще более высокое положение, чем прежде? Будет ли обеспечена безопасность Аннандейла и Каррика, или Баллиол решит отомстить людям, которые вторглись в его владения шесть лет тому? До них дошли слухи о том, что лорд недавно сделал Дунгала Макдуалла капитаном армии Галлоуэя. Роберт прекрасно знал, что родитель Макдуалла пал от руки графа Каррика при штурме Бьюитла, так что можно было не сомневаться в том, что воины Галлоуэя давно помышляют о мести. Правда, если дела пойдут из рук вон плохо, его семья все равно сохранит богатые поместья в Англии, но, учитывая решение короля Эдуарда, утешение было слабым. Быть может, им придется удалиться в свои владения в Ирландии? Но подобный шаг тоже весьма смахивал на признание поражения, и Роберт, выходя из лесу, постарался отогнать от себя мысли об этом.

Перед ним во всей красе предстал замок Лохмабен, главная башня которого была выстроена на земляной насыпи и возвышалась над внутренним двором и городом. Замок занимал стратегическое местоположение меж двух озер и считался западными воротами Шотландии. В истрепанных флагах застряли дымки, поднимающиеся над крышами домов. Было уже поздно, и от аппетитных запахов готовящейся еды, доносящихся из городка, в животе у Роберта заурчало. Свистом подозвав Уатачу, которая гоняла стаю ворон, он направился к южным воротам, устроенным в восточных оборонительных бастионах города. Пройти поселение будет быстрее, чем обходить его кругом. Стражники приветствовали его, но без обычных шуточек, даже не попытавшись завязать беседу. Миновав ворота, Роберт спиной почувствовал их взгляды, обеспокоенные и вопросительные.

Юноша уже подходил к площади, на которой шумели торговцы, закончившие базарный день, когда вдруг заметил знакомую фигуру на ступенях церкви. Дед. Его серебристую львиную гриву прикрывала подбитая мехом шапочка, а сам он болезненно сутулился, словно держал на плечах непомерную тяжесть, пригибавшую его к земле. Лорд с кем-то разговаривал, и именно эта вторая фигура приковала к себе внимание Роберта. Ею оказалась старуха в промокшей коричневой накидке, опирающаяся на кривую суковатую клюку. Их разделяло изрядное расстояние, но он ясно разглядел ее лицо.

Эффрейг.

При виде колдуньи Роберт испытал настоящий шок. Ему вдруг показалось, что детские страхи материализовались в его взрослой жизни, пробудив давно забытые воспоминания. Роберт был слишком далеко, чтобы слышать, о чем они говорят, но их лица и позы выражали нешуточное напряжение. Похоже, они спорили. Порыв ветра откинул капюшон Эффрейг, обнажив ее некогда черные волосы, которые теперь отливали белизной. Роберт стал протискиваться через ряды торговцев, складывающих нераспроданные товары, мимо лошадей и повозок. Он видел, как дед запрокинул голову, глядя в низкое небо. А потом старик кивнул. Эффрейг подняла руку и коснулась ею щеки старого лорда бережным и ласковым жестом, чем привела Роберта в изрядное смущение, после чего заковыляла прочь, тяжело опираясь на палку. Спустя мгновение она скрылась за церковью. Роберт же поспешил к деду. Старый лорд направлялся к воротам, ведущим в замок. Но, прежде чем юноша успел догнать его, кто-то заступил ему дорогу. Это оказался один из вассалов деда, рыцарь из соседнего поместья.

— Мастер Роберт, — приветствовал его мужчина. — Вот уже несколько дней я добиваюсь аудиенции у милорда. Я хочу принести ему свои соболезнования по поводу того, что не его выбрали нашим королем. Молюсь, чтобы сэр Роберт не упрекнул меня за опоздание, но после недавних ураганов мне пришлось бороться с последствиями наводнения и прочими напастями…

— Я передам ему ваши соболезнования, — оборвал его Роберт, спеша поскорее разминуться с рыцарем. На другой стороне площади он остановился, сообразив, что дед куда-то исчез, и чуть ли не бегом припустил к церкви. Обогнув ее сбоку, юноша углубился в лабиринт улочек и переулков, высматривая Эффрейг. Но, потратив несколько минут на бесплодные поиски, он, запыхавшись, повернул обратно и медленно побрел к замку.

Роберт как раз пересекал внутренний двор, когда с верхнего этажа покоев для гостей до слуха его донеслись сердитые голоса. Узнав львиный рык деда и раздраженное ворчание отца, он подошел к двери. Не успел юноша взяться за ручку, как она распахнулась, и наружу выскочили две служанки, держа в руках корзины с бельем. Обе тут же прянули в стороны и вежливо склонили головы, пропуская его. Роберт уловил кисловатый запах, и ему показалось, что на одной из простыней он заметил кровавые пятна, но он не стал задерживаться, перешагнул порог и стал подниматься по лестнице на второй этаж. В коридоре, в который выходили комнаты, занимаемые его родителями, он остановился. Из-за двери до него ясно доносились голоса отца и деда.

— Не могу поверить, что ты послушал эту старую каргу! Чертов ты дурак! — Голос графа дрожал от ярости. — Жалкий пережиток прошлого, до сих пор верящий в проклятия и магию, словно древняя старуха, которой больше нечем заняться! Неудивительно, что король Эдуард предпочел тебе этого шлюхина сына Баллиола!

— Когда-то ты тоже верил во все это, если мне не изменяет память.

— Я был пьян, когда решил обратиться к старой ведьме, — прошипел граф. — Пьян от крови, которую пролил на холмах Уэльса, пьян от гибели моих людей. Я был не в себе.

И вдруг голос деда едва не сорвался от сдерживаемого бешенства.

— Ты послал одного из своих людей за нею, потому что тебе было стыдно? Ты захотел наказать ее за то, что она выполнила твою просьбу?

— Я не имею к этому никакого отношения, — пробормотал в ответ граф.

— Но ты не дал ей справедливости, которой она заслуживала.

— Справедливости? — Последовал взрыв жестокого смеха. — Женщина, которая живет одна и обманывает мужчин за их же деньги, рано или поздно получает то, чего заслуживает.

Воцарилась долгая тишина. Когда старый лорд заговорил вновь, голос его был холоден, как лед.

— Единственное, что теперь имеет значение, — это то, что наше право сохранено.

— У нас больше нет никаких прав, будь ты проклят!

Дед Роберта продолжал, словно не слыша графа.

— Сегодня я откажусь от своего права в твою пользу, но завтра ты переуступишь это право ему.

Роберт попятился назад, озабоченно хмурясь.

— Я не собираюсь участвовать в этом безумии!