Отважные(изд.1965)
Шрифт:
— Ешьте! У партизан добра много!..
Ребята смутились. Первым протянул руку Сема, а за ним и меньший.
— Вы что — братья? — спросил Геннадий Андреевич.
— Нет, они не братья, — Колесник тряхнул двумя бумажками. — Интересное дело получается, товарищи. Посмотрите-ка, что здесь написано!..
Он протянул Стремянному бумажки, изрядно потрепанные. Видно, они уже побывали во многих руках.
Геннадий Андреевич взял документы и несколько раз перечитал каждый. Один из них — накладная, подписанная старостой деревни Стрижевцы. В накладной значилось: «Одна
Смелый замысел, который возник у Геннадия Андреевича, как только он увидел на дороге корову и обоих маленьких пастухов, теперь приобрел реальные очертания.
Он отозвал Колесника в сторону, за кусты, так, чтобы никто не слышал, и рассказал, как думает осуществить операцию.
— Вот что, — выслушав его, предложил Колесник, — давайте-ка еще раз допросим ребят. Выясним, знают ли они, куда идут, и есть ли у них знакомые на станции.
Они вернулись на полянку, сдерживая охватившее их волнение. Ребята еще расправлялись с салом, а молодые партизаны, посмеиваясь, смотрели вниз, на дорогу.
— Что смеетесь? — спросил Колесник и вдруг заметил, что их всего двое. — А где Куликов?
Партизаны громко засмеялись.
— Он там за коровой гоняется! — сказал один из них. — Она норовит его на рога поддеть!
Колесник рассердился:
— Чем пустосмешничать, пошли бы лучше помогли.
— Он и сам справится!
Колесник подошел к пастушкам, которые смотрели на него без всякой боязни. Только у Семы как-то посерьезнели глаза.
— Если корову берете, дядя, — сказал он, — то дайте расписку, а то наш староста задерет он нас до смерти.
Колесник улыбнулся:
— Расписку вы, ребята, получите. Да не только расписку, мы вашему старосте даже письмо напишем. Как его фамилия?
— Гордеев. А мы его зовем Костыль.
— Почему так?
— Он колченогий. На левую ногу хромает.
— Придет время, мы ему и другую перебьем. А чья это корова?
— Колхозная!
— Куда вы ее ведете, знаете?
— На станцию.
— А зачем?
— Солдат кормить! — вдруг тоненько сказал Вася.
И все рассмеялись, так неожиданно прозвучал его голос.
— А им что, есть нечего? — спросил Колесник.
— Не знаем, — сказал Сема. — Костылю какой-то офицер приказал.
— А часто вы на станцию коров водите?
— В первый раз.
— И вас там никто не знает?
— Нет, — сказал Сема.
— А вы не боитесь — вдруг вас арестуют?
— Костыль сказал, что раз мы идем с коровой, то нас пропустят. Да и пропуск комендант дал…
— Сколько времени вы уже идете?
— Утресь вышли.
— Когда должны вернуться?
— Как немцы отпустят.
Колесник улыбнулся.
— Мудро сказано!.. У вас есть родители?
— У меня — дедушка, — сказал Сема, — а у Васьки — мать.
— Как же они вас отпустили?
— Попробуй не отпусти! У Костыля палка — во! — И Сема помахал сжатым кулачком, показывая, какая у старосты большая палка.
— Доберемся мы еще до него! — зло прищурился Колесник. — Скоро вашему старосте каюк будет.
План Геннадия Андреевича был принят с небольшими поправками. Ребят пока задержали. Колесник написал своему заместителю приказ и вручил его Куликову, который привязал наконец корову к дереву.
— На, — сказал он, — на все дело тебе два часа. Обратно скачи на лошади. Помни, от тебя все зависит!..
Куликову не нужно было повторять дважды. Он засунул приказ в карман гимнастерки, тщательно застегнул карман и бросился бежать в лагерь.
Глава пятнадцатая
ВАЖНОЕ ЗАДАНИЕ
С того самого момента, как Никита и Клавдия Федоровна решили переправить ребят к Геннадию Андреевичу, в судьбе Коли наступил резкий перелом. За последние недели он так много пережил, столько раз чувствовал себя одиноким!
В новом товарище, Вите Нестеренко, Колю раздражали его вялость и нерешительность. По всякому поводу он бегал советоваться к Клавдии Федоровне. Мая невзлюбила его за оттопыренные уши и прозвала лопухом. Витя во всем старался подражать Коле, но у него ничего не получалось. Коля нарочно заманивал его на крышу сарая, а потом прыгал вниз. Витя долго собирался с духом, примериваясь, куда бы прыгнуть, чтобы не налететь на дерево, и где земля помягче, но так и не решался. Эти минуты доставляли Мае большое удовольствие; она стояла внизу и осыпала Витю насмешками.
Когда Коля узнал, что Клавдия Федоровна отправляет их всех троих к Геннадию Андреевичу, он очень обрадовался. Теперь он сможет передать ему то, о чем говорил Степан Лукич. Да и быть рядом с Геннадием Андреевичем! — чего же можно желать лучшего! Он наверняка поможет отцу бежать. А как хорошо будет, когда они все вместе уйдут к партизанам!
Коля долго не мог привыкнуть к мысли о том, что дядя Никита не предатель. Ему мерещился автомат в его руках в тот самый вечер, когда гестаповцы пришли за матерью… Ну, а если дядя Никита свой, то кто же тогда Михаил?.. И вдруг Коля вспомнил, с каким презрением говорили о Михаиле старики партизаны. Но как же так: ведь на его глазах Михаил убежал от полицаев! Значит, он свой! А выдал его дядя Никита! И он тоже свой! Есть отчего закружиться голове. Во всяком случае, после того как старики отнеслись к Михаилу с презрением, у него уже не было к нему того беспредельного доверия, которое возникло после первой встречи.
Все эти мысли стали беспокоить Колю уже тогда, когда он оказался в партизанском лагере, и события недавнего прошлого как бы отодвинулись от него.
Только два дня прошло с тех пор, когда на рассвете дядя Никита вывел их закоулками на окраину города, предварительно рассказав, куда надо идти. С биржи труда им дали направление на работу в деревню Чернизовку. В действительности они должны были, не доходя до деревни пяти километров, свернуть налево и направиться к лесу. Затем Коля должен был оставить ребят в глубине лесной опушки и пойти на розыски Геннадия Андреевича.