Чтение онлайн

на главную

Жанры

Отважный муж в минуты страха
Шрифт:

На перроне среди множества взбаламученных людей они перебрасывались короткими пустыми словами, как обычно бывает меж людьми, достигшими главного решения, курили в ожидании электрички и долгого расставания. Толина деревянная дачка Сашу не напрягала, он в ней когда-то был: рыбу ловили в замусоренном придачном озерке и глотали водку из бутылки — напрягал обычный русский синдром: неизвестность, осложненная страхом. Страх, осложненный неизвестностью. Страх и неизвестность, сложенные вместе, плохо действовали на мозги. А еще не давал покоя Саше один простой, но главный для него вопрос: для чего Анатолий это делает, почему, рискуя собой, он решил его спасти?

Подали на посадку зеленый состав, тяжко спотыкаясь на стыках, вагоны покатились вдоль перрона, а народ, толпившийся у края, изготовился

к прыжку; все жаждали быть первыми, оттого первобытно отталкивали себе подобных. Толя спешно досказывал Саше, что где на даче лежит, когда он, вдруг развернув его к себе, все же задал тот самый мучительный гадкий вопрос: «Зачем ты все это делаешь, Толик? Если с Игорем Петровичем и ГБ все правда, то, спасая меня, ты подставляешься сам. Зачем? Почему?» «Сам не знаю, — быстро бросил Орел. — Ну, давай пять. Сдать бы тебя надо, а вот не смог. Уехать бы с тобой — тоже не могу, работа. Похоже, я круглый дурак». Они крепко обнялись. «На неделю, не больше, — крикнул, шагнув в вагон, Саша. — Больше не высижу. Светке обязательно позвони». «Не волнуйся. Лови рыбу, круп там навалом — все будет отлично».

Саше показалось, что в Толькином глазу что-то блеснуло. Поезд потащило вбок, и Толя исчез; Саша так и не понял до конца: показалось или блеснуло? И что означает сей блеск? Если слезы — почему, по какому поводу?

И только когда состав разогнался, когда за окном замельтешили оборванные пятиэтажки и вереницы мерзких кривых гаражей, Сташевского осенило. «Дурак ты, Сташевский, — сказал он себе. — Толя твой друг, и этим все сказано. Ты просто забыл, что такое дружба, что означает жизнь положить ради други своя. Жаль тебя, Санек. Жаль всю большую страну, где преданность заменили отчеты по выполнению плана, а верность и благородство — квитанции, накладные и партийные взносы. Суки вы, крючковы, янаевы и язовы, уделали страну до кровавого поноса и хотите снова рулить? Пожалуйста, хотеть не вредно, Горбачев все равно вам хотелки поотшибает. Но вернет ли он народу душу? Вернется ли он сам? Куда я еду, куда бегу? Если я за Горбачева, почему бегу?»

Мысли мучили тем больше, чем дальше отъезжал он от оставленной им, разворошенной Москвы. Он смотрел на соседствовавших с ним пассажиров, их общий серо-застиранный, линялый облик, смотрел на сирые загородные пейзажи и не понимал, что видит перед собой уже совсем другую страну.

43

Дачка как дачка. Сосновый сруб шесть на шесть, на шести трудовых сотках, с четырьмя кудрявыми яблонями, крыльцом на две ступеньки и мансардой. Приблизишься, видно, что небогатая, но прочная, как сам Орел, ступишь в крохотную прихожую, а потом в гостиную, понятно, что сложена и украшена с любовью. Светлые обои, забавные картинки на стенах, занавески на окнах, коврик с кисками на полу, мохнатые подушки на диване и кресле, все мило, заботливо, в гамме и вкусе. «Ольгина рука, не иначе», — мелькнуло у Сташевского.

Не волновали его дачные прелести. Била спешка, «там такое, а ты здесь» — колотилось в мозгу. Войдя и вспомнив наставления Орла, врубил пробки на электрощите и первым делом включил в гостиной телевизор. «Лебединое» кончилось, на всех каналах громыхал симфонический концерт. «Плохо, — подумал он. — Где Горбач? Почему молчит?»

Нервное время до выпуска новостей потратил на ознакомление с предметом. Вся дача четыре шага в длину четыре в ширину, плюс, и того меньше, мансарда. Заглянул в холодильник: полбутылки водки, четыре яйца, банка томатной пасты, шмат замерзшего сала, в железном ящике под электроплиткой нашлись крупы и хлеб, тронутый плесенью, но если его прокалить на сковородке, то можно будет употребить; на полке сверху — чай и сахар. «Живи, — подумал он, — на три дня тебе хватит, больше все равно ты здесь не высидишь».

«Спи на мансарде», — советовал Анатолий, и Саша, пригнув голову, поднялся на этаж выше. Тахта, двуспальная плоскость для игр, пледы, подушки, все как у людей. Наконец увидел шкаф, о котором особо упоминал Орел. Потянул на себя заскрипевшую створку, вгляделся в нутро, но за старыми пиджаками и рубахами ничего разглядеть не смог, и только запущенная за тряпье рука у задней стенки шкафа наткнулась на холодные стволы. Вот оно! Карабин. Пятизарядная «Сайга». «Серьезное оружие, — подумал он, передернув затвор. — Где-то рядом должны быть патроны». И нашел: в углу, у стенки, початая серая коробка с заводским обозначением «дробь номер один». «Серьезное оружие — серьезный боеприпас, — подумал Саша. — Семь патронов, не много, но и не мало, и явно не на птицу — на крупного зверя. Какого? Какой крупный зверь водится в тридцати километрах от Москвы? Ясно какой. Толька, молоток, всегда был готов к обороне и правильно делал, мало ли двуногого зверья шатается по дачам!» Стрелковое прошлое разом всплыло в Сашиной памяти: привычно вскинул оружие, профессионально приложился к карабину щекой, и мушка послушно заиграла в прицеле. «Не забыл! Могу, могу в мишень, могу в человека, попаду — везде будет „десятка“! А сможешь в человека? — переспросил он себя и себе же ответил: — В негодяя — с удовольствием».

Карабин отставлен, шкаф захлопнут — в ящике внизу заиграли позывные теленовостей.

Снова повторили «Обращение ГКЧП к советскому народу»; после чего на экране замелькали говорящие лица рабочих и колхозников, «осуждавших попытки развалить великий Советский Союз, перечеркнуть исторические завоевания социализма». Лица были гневны и убедительны, мимика темпераментна, и Сашу на мгновение накрыло сомнением: против кого иду? Против народа? Но схлынуло сомнение, когда понял: дураки и подставные, и, стиснув зубы, возненавидел их всех, певших с чужих, «сухоруковских» голосов, повторявших тухлую неправду Агитпропа — кому, как ни ему, Саше, мастеру фальшивых «Развивается и крепнет», было известно, как выпекается большая ложь. «Страна гибнет не тогда, — успел подумать Саша, — когда падает производство, и даже не тогда, когда она проиграла войну, она гибнет тогда, когда народ теряет мозги и лишается способности думать».

А потом предложили и вовсе шикарное зрелище: пресс-конференцию верховных закоперщиков ГКЧП. Саша увидел бегающие глаза и дрожащие руки; пьяная неуверенность и страх проступали в каждом жесте и слове неверных вождей, и снова ложь, ложь — ложками, горстями, охапками, бери, человек, ешь, питайся ею досыта и бесплатно, живи, как прежде, бесправно и покорно, мы, авантюристы, лгуны и алкоголики, все за тебя решим. Саша понял, что правды в ящике не добудешь.

Поднял голову, и вот же он, спасительный рояль в кустах: на холодильнике старая рижская радиола «Дзинтарс», и от нее тоненькая проволочка антенны, вьющаяся к небесам по бревенчатой стене.

Едва нажал клавишу, как в пространстве дачи возникли голоса Бенедиктова, Гайдара. «Ну, стало быть, на „Эхо Москвы“ настроен был Толин приемник», — сообразил Саша, и, едва сообразил, как совсем другие, обогащенные кислородом оптимизма и веры, новости коснулись его жаждавшего слуха. Ельцин в Белом доме. Ельцин зачитывает «Обращение к гражданам России». Ельцин принимает указ за номером 59, где ГКЧП объявляется попыткой государственного переворота!

Наконец-то, наконец! Ельцин не Горбачев, но все же, все же, все же! Фальшивым вождям, их ядовитым планам дан отпор, и еще неизвестно, чья возьмет. Значит, не капитуляция, значит, война, священная и правая, из тех, что раз в жизни должна выпасть на долю любого порядочного человека! Саша вскинулся, волнение охватило его, задевая подушки и кресла, он зашагал по даче. Все лучшие люди там, у Белого дома! Что ж ты-то, Санек? Чего медлишь? Скрылся, боялся, думал пересидеть? Порядочное ты дерьмо. Чего тебе, битому-перебитому после Ирана бояться вообще? Но еще не поздно, еще есть время все поправить. Туда! Закрой дачу, Тольке — спасибо, и туда, к Белому дому!

Решил так, остановился, машинально выглянул в маленькое оконце.

И, завороженный зрелищем, обездвижил.

Сказочно, в облачке сказочной пыли тормознула неподалеку «Волга», и три сказочные незнакомые тени в одинаковых серых костюмах на неторопливых мягких ногах двинулись в сторону дачи.

«Что, кто, за кем? — спросил себя Саша, хотя толка в подобных вопросах не было никакого. — Как вычислили? Как узнали адрес? Кто навел?», — просыпались на него следующие вопросы, ответы на которые возникали в нем мгновенно, со смыслом однозначным и жутким.

Поделиться:
Популярные книги

Жена со скидкой, или Случайный брак

Ардова Алиса
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.15
рейтинг книги
Жена со скидкой, или Случайный брак

Прометей: повелитель стали

Рави Ивар
3. Прометей
Фантастика:
фэнтези
7.05
рейтинг книги
Прометей: повелитель стали

Сиротка

Первухин Андрей Евгеньевич
1. Сиротка
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Сиротка

Кодекс Охотника. Книга VII

Винокуров Юрий
7. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
4.75
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга VII

В теле пацана

Павлов Игорь Васильевич
1. Великое плато Вита
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
В теле пацана

Кодекс Охотника. Книга XIX

Винокуров Юрий
19. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XIX

Сердце Дракона. Том 19. Часть 1

Клеванский Кирилл Сергеевич
19. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
7.52
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 19. Часть 1

Безумный Макс. Ротмистр Империи

Ланцов Михаил Алексеевич
2. Безумный Макс
Фантастика:
героическая фантастика
альтернативная история
4.67
рейтинг книги
Безумный Макс. Ротмистр Империи

Последняя Арена 2

Греков Сергей
2. Последняя Арена
Фантастика:
рпг
постапокалипсис
6.00
рейтинг книги
Последняя Арена 2

По дороге пряностей

Распопов Дмитрий Викторович
2. Венецианский купец
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
альтернативная история
5.50
рейтинг книги
По дороге пряностей

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор

Жандарм 4

Семин Никита
4. Жандарм
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Жандарм 4

Любовь Носорога

Зайцева Мария
Любовные романы:
современные любовные романы
9.11
рейтинг книги
Любовь Носорога

Попаданка для Дракона, или Жена любой ценой

Герр Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.17
рейтинг книги
Попаданка для Дракона, или Жена любой ценой