Отвертка

Однажды в издательство «Азбука», где я в те времена работал редактором, пришел отвязный парень в косухе и тяжелых ботинках на всесезонном протекторе. Он представился Ильей Стоговым и угостил меня огромной, как ростральная колонна, сигарой — накануне он состряпал для одного глянцевого журнала имиджевую статью о кубинском табаке, за что в качестве презента получил от кубинского консула коробку «Ромео и Джульетта». (Несколько лет спустя мы с Ильей

и Александром Секацким, вдохновившись в «Борее» пивом, по старой Илюшиной памяти ломанулись без приглашения в кубинское консульство, где по случаю штурма казарм Монкада случилась вечеринка. Там поварята в высоких белых колпаках порционно нарезали еще дымящиеся свиные окорока и было много рома. Стогова с Секацким охрана вскоре отсекла, а меня почему-то оставили, хотя о кубинском табаке я не писал ни слова.)

Илья принес кровожадный текст под могильным названием «Череп императора», который мне и вручил.

Потом он пришел еще раз — без сигар, но с пивом — и принес менее кровожадный текст (впрочем, недостаток крови внутри рукописи он восполнил избытком ее в заглавии), который назывался «Кровавая Мэри». Его он тоже оставил.

А несколько позже в «Азбуке» вышла книга, где, чтобы никто ничего не понял, Илья Стогов был персонажем, а автором — некто Виктор Банев.

Это было давно — в конце прошлого века. С тех пор многое изменилось.

Теперь персонаж Илья Стогов известен куда больше, чем писатель Виктор Банев. Реальное действующее лицо вытеснило вымышленного автора. Даже несмотря на то, что сейчас это действующее лицо предпочитает пиву католические проповеди.

Так что же под этой обложкой? Старый фабрикат в новой упаковке? И да и нет. Стогов все же прошелся по начальному тексту набравшейся опыта рукой. И прошелся безжалостно.

Как бы там ни было — этикетку сменили, но осталось вино.

Вернее — «отвертка».

Павел Крусанов

— Эй, красавчик! Не скучно?

Блондинка, сидевшая за соседним столиком, кричала во весь голос. Но из-за грохота музыки слышал я ее с трудом.

Интересно, сколько теперь стоит слуховой аппарат?

— Красавчик! Я с кем разговариваю?

Выбравшись из-за стола, решительная блондинка направилась в мою сторону. Я отхлебнул из стакана.

Нависнув так, чтобы было видно: девушка передо мной стоит небедная… денег на хорошее белье хватает… блондинка выговорила:

— Дай сигарету.

— Не дам.

Она удивилась:

— Неужели не угостишь даму?

— Ты не моя дама. А я не твой кавалер.

Блондинку я заметил сразу, как только вошел

в клуб. Вы бы ее тоже заметили. И тогда же я заметил ее спутника: невысокого пижонистого мужичонку с китайским лицом.

Сперва я решил, что мужчина… ну, скажем, якут… или бурят. Откуда в этой дыре настоящий заграничный китаец? Однако, сев неподалеку и приглядевшись, решил, что черт его знает. Может, парень и вправду из-за Китайской стены.

Блондинке было года двадцать три-двадцать четыре. Китайцу лихо за шестьдесят. Нездоровый цвет лица — наверное, больная печень. Зато золотые часы, шелковый галстук, перстень с камешком.

Несколько минут назад китаец, морщась от грохота, уплыл по направлению к туалету. Я поразмышлял на тему, есть ли в Китае техно-музыка?

Блондинка уселась в кресле напротив. Коснулась меня ногой под столом. Нога была длинная и теплая. Я отодвинулся так, чтобы она не могла до меня дотянуться, убрал пачку сигарет в карман и еще раз отхлебнул из стакана.

— Поболтаем?

Я промолчал. Судя по тому, сколько оставалось денег, стакан был на сегодня последним. Решив не спешить, я отставил его в сторонку, закурил и пустил колечко дыма.

В спертом воздухе лететь ему было некуда. Колечко печально растаяло.

— Так и будешь молчать?

— Тебя это расстраивает?

— Почему ты молчишь?

— О чем нам с тобой разговаривать?

— Смотри, я ведь могу и…

Я сидел спиной к выходу. Однако по тому, как резко замолчала блондинка, понял: из туалета возвращается китаец.

Не обнаружив подруги там, где оставил, он замер посреди зала. Этакий вполне приличный китаец. Дорогой пиджак. Очки в модной оправе. Чего его занесло в этот «Moon Way»?

Блондинка улыбалась во весь красивый рот и махала руками. Разглядев ее, китаец семенящими шагами подошел к столику и мутным взором уперся мне в подбородок.

— Ли! Наконец-то! Милый! Ну где ты был?

Китаец не сводил с меня глаз. Блондинка тут же пояснила:

— А это… Ли, познакомься. Я встретила одноклассника.

О как! Я задрал брови и покосился на блондинку. То есть второгодником я, конечно, мог быть… но все-таки не столько раз подряд.

У китайца оказался очень тоненький, писклявый голос:

— Здьявствуйти. Осень йад, осень йад. Вы с Жасмин дьюзья?

Раз мы друзья с Жасмин, значит, мою новую подругу зовут Жасмин. Логично? Так что на вопрос китайца я кивнул. В смысле, что да. Жасмин я друг, и еще какой.

Все мы тут друзья и подруги.

— Очень приятно! Очень приятно! Будем знакомы: Ли Гоу-чжень, бизнесмен из Китая. А вы?

Ситуация становилась дурацкой. На кой хрен мне знакомиться с Ли… э-э-э… с бизнесменом из Китая?

Я повернулся к Жасмин и пристально на нее посмотрел. Увела бы она хунвэйбина своего вежливого куда-нибудь в задницу. Чтобы людям отдыхать не мешал.

Жасмин не мигая глядела китайцу в лицо. Бывают, знаете, такие взгляды, прерывать которые пинком ноги под столом немного неудобно.