Отверженные мертвецы

Макнилл Грэм

— Похоже, что лекарство подействовало, — сказала она. — Я думаю, с ними все будет хорошо.

— Я рад это слышать, — ответил Палладий и легонько потрепал по волосам мальчика, сидевшего рядом с Майей.

— Его зовут Арик, — сказала Майя и погладила ребенка по щеке.

— Хорошее и сильное имя, — заметил Палладий, обращаясь к мальчику. — А ты знаешь, что оно означает?

Мальчик покачал головой, тогда Палладий сжал кулак.

— Арик был одним из воинов, отмеченных знаком молнии Императора, в эпоху Объединения, — сказал он. — Рассказывают, что он был высоким, как Пустая гора, и что он пробил

проход к Мохану только своими кулаками. Дай время, и ты тоже вырастешь таким же большим.

Мальчик улыбнулся и тоже сжал кулачок. Майя положила ладонь на плечо сына.

— Да возлюбит тебя Император, — сказала она. — А ты благословлен детьми?

Палладий слегка вздохнул, но кивнул в ответ.

— Двумя сыновьями.

— Они здесь? — спросила Майя. — Я бы хотела с ними встретиться и сказать, какой добрый у них отец.

— Они были здесь, — сказал Палладий. — Но умерли.

— О, прости! — воскликнула Майя. — Я не знала.

— А что с ними случилось? — спросил Арик.

— Арик, помолчи! — прикрикнула на него мать.

— Ладно, все в порядке, — сказал Палладий. — Он должен знать и понимать подобные вещи.

Палладий обнял мальчика за плечи и заглянул ему в глаза, желая, чтобы тот понял мрачную историю, которую ему предстояло услышать.

— Когда-то давно я работал на одного могущественного человека, и он не хотел, чтобы я работал на кого-то другого, — заговорил Палладий. — Мне не понравились такие ограничения, и я тайком принял заказ от другого хозяина, хотя и знал, что придется дорого заплатить, если это раскроется. Могущественный заказчик узнал о работе на стороне и послал людей к моему дому, чтобы выразить свое неудовольствие. Я тогда вырубал известняк в каменоломне на западе от Дворца, а моя жена и мальчики оставались дома. Те люди перерезали горло моей жене, а мальчиков застрелили. Вернувшись с работы, я нашел всех троих мертвыми.

Арик широко раскрыл глаза, и Палладий понял, что напугал его. Это хорошо. Страх поможет ему уберечься от многих нападок смерти.

— Несчастный ты человек, — сказала Майя и привлекла мальчика к себе.

Он отверг ее испуганное сочувствие и свою печаль, переведя взгляд на Эстабена. У мужчины было невыразительное и пустое лицо сломленного человека, словно его уже покинула жизнь. Это выражение было очень хорошо знакомо Палладию. Порой казалось, что другого у этого мужчины и не бывает.

— Эстабен? — окликнул он, но тот не поднял головы.

Он повторил имя, и мужчина наконец отреагировал.

— Что? — откликнулся он.

— Эстабен, твои сыновья поправляются, — сказал Палладий. — Ты должен бы вздохнуть с облегчением.

— С облегчением? — повторил Эстабен, пожимая плечами. — Вали и Чио уже с Императором. Если уж на то пошло, им повезло. А нам приходится жить в этом мире, полном страданий и боли. Скажи, жрец, чему я должен радоваться?

Палладий ощутил толчок гнева.

— Я сожалею о твоей утрате, но двое сыновей еще нуждаются в тебе. И я не жрец.

— Жрец, — настаивал Эстабен. — Ты этого не признаешь, по это храм, и ты его жрец.

Палладий покачал головой, но, прежде чем он успел опровергнуть слова Эстабена, послышался треск дерева и глухой стук упавшей двери. Люди испуганно закричали и стали поспешно отодвигаться от входа.

В пролом вошли семь человек. Семь высоких, сильных и опасных мужчин.

Все они были одеты в кожу с ремнями и стальными пластинами, прикрепленными наподобие брони. У двоих имелись усеянные шипами шлемы, один нес устрашающую ребристую палицу из чугуна, а четвертый держал в руках громоздкое ружье с конусовидным дулом, вдоль которого к сверкающему искрами цилиндру тянулись медные трубки. На перекатывающихся мускулах рук извивались замысловатые татуировки, и у каждого над правым глазом красовалось клеймо в виде зигзага молнии.

— Люди Бабу Дхакала, — зашептала Роксанна, но Палладий жестом призвал ее молчать.

Он вышел в центр зала и поднял руки.

— Прошу вас, — заговорил Палладий. — Это место для мирных обрядов.

— Уже нет, — ответил ему широкоплечий громила, вошедший последним.

Он настолько превосходил ростом своих семерых спутников, что те казались рядом с ним подростками. Его грудь крест-накрест пересекали ремни, увешанные кинжалами, а на поясе, рядом с пистолетом, слишком тяжелым для нормального человека, покачивались три крюка, на каких обычно мясники подвешивают туши. Огромные бицепсы перетягивали металлические браслеты с шипами, отчего вены под кожей пульсировали, словно извивающиеся змеи.

Всю кожу этого человека сплошь покрывали татуировки, изображающие молнии, молоты и крылатых хищников. В тех немногих местах, где кожа оставалась чистой, она казалась бледной, как у трупа, а из уголка тонкогубого рта спускалась тонкая струйка крови.

Но имя человека, пришедшего с намерением отомстить, Палладию подсказали его глаза. Крошечные зрачки едва заметными точками выделялись на фоне сплошной массы лопнувших сосудов. Эти глаза буквально были налиты кровью.

— Гхота, — выдохнул Палладий.

На витках двойной спирали из неподвластных гравитации частиц Афина поднялась по центральной шахте Башни Шепотов. При этом у нее невыносимо чесалась кожа и болезненно пульсировали шрамы, стягивающие культи ампутированных ног. Почему строители башни не сочли нужным поставить пневматический лифт, навсегда осталось загадкой, и Афина не переставала проклинать их каждый раз, когда приходилось передвигаться по зданию вверх или вниз.

Но ей крайне необходимо было повидаться с госпожой Сарашиной, а потому пришлось подняться на верхний уровень, где находилась «Онейротика Алкера Мунди», самая крупная в Городе Зрения библиотека видений. На коленях Афины лежала пачка бумаг и журнал записей — отчет о ее последнем полете в имматериуме, требующий повторной интерпретации. Никто лучше Аник Сарашины не мог разобраться в пророческих предзнаменованиях, и если кто-то и сумеет помочь ей разобраться в последнем видении, то только она.

В конце концов поток частиц рассеялся, и Афина подняла манипулятор к пульту управления креслом. При смене одного антигравитационного поля другим кресло дернулось, заставив Афину невольно поморщиться от нового приступа боли в искалеченных ногах.

Перед аркой, ведущей в библиотеку, Афина кивнула Черным Часовым, охранявшим тяжелую бронированную дверь. А под самой аркой уловила негромкое жужжание машинных духов, заключенных в своды и следивших, чтобы в библиотеку тайком не пронесли ничего запрещенного.