Отверженные мертвецы
Шрифт:
— Могли, конечно, — согласился сидящий на троне. — И я должен выяснить, что привело таких воинов в мой город.
Человек встал и стал спускаться к подножию трона. При виде уродливого гиганта, намного превосходящего размерами даже Гхоту, несчастный рабочий зарыдал от страха. Из-под пластин кованого металла и керамита, очень похожих на доспехи легионеров Астартес, массивными буграми торчали колоссальные мышцы.
Бабу Дхакал подошел к плачущему пленнику и стал нагибаться, пока между их лицами осталось не больше нескольких сантиметров. Одно лицо было совершенно ничем не примечательно, с печатью усталости от бесконечной работы, другое — бледное, словно у
Его глаза, как и у Гхоты, покраснели от внутренних кровоизлияний и не выражали ни малейшего намека на человеческое сочувствие или понимание. Глаза убийцы, глаза воина, который с боями прошел весь мир и убивал каждого, кто вставал у него на пути. Взгляд этого человека завораживал целые армии, распахивал ворота крепостей и повергал в страх великих героев.
На спине у него висел меч длиной в рост взрослого мужчины, и Бабу Дхакал медленно и осторожно вытащил его из ножен, словно хирург, готовящийся к операции.
Или палач, приступающий к пыткам.
По кивку Дхакала Гхота разжал руку.
Меч взметнулся вверх, блеснула сталь, потом на пол ударила мощная алая струя. Отдельные капли зашипели и затрещали, попав на угли, и наполнили воздух запахом горелой крови. Несчастный рабочий умер, даже не успев почувствовать удара меча. Его тело, рассеченное от макушки до паха, словно туша в лавке мясника, рухнуло на пол, а Бабу Дхакал вытер меч о медвежью шкуру Гхоты.
— Подвесь это на цепь, — приказал он, показывая на безжизненные останки.
Бабу Дхакал убрал меч обратно в ножны, вернулся на свой трон и снял с установленного на его торце крючка огромное оружие.
Штурмовая винтовка ручной сборки, изготовленная на одном из военных заводов, блестела и лоснилась, свидетельствуя о заботе своего владельца. На прикладе красовался точно такой же орел, как и на пистолете Гхоты, и, хотя винтовка была намного больше, оба предмета явно принадлежали к одной серии огнестрельного оружия.
Это был болтган, хотя такой архаичной моделью после объединения Терры и Марса не пользовались уже ни в одном легионе Астартес.
— Гхота, — с нескрываемой алчностью произнес Бабу Дхакал. — Отыщи этих воинов и приведи ко мне.
— Будет сделано, — ответил Гхота, стукнув себя кулаком в грудь.
— И, Гхота…
— Да, мой субадар?
— Они нужны мне живыми. Геносемя в трупах мне ни к чему.
Глава 16
ИДТИ ДРУГИМ ПУТЕМ
ЯСНОВИДЕНИЕ
СЛЕПОЙ
Севериан вел их дальше, к обветшавшей оболочке сооружения, которое когда-то было многоквартирным домом, но развалилось, когда на собранном на скорую руку фундаменте возвели слишком много этажей. Атхарва чувствовал остаточный гнев тех, кто погиб при обвале, слышал психическое эхо их криков, еще не рассеянное и не поглощенное Великим Океаном.
В этом месте царила печаль, и даже те, кто не был чувствителен к движениям эфира, предпочитали держаться подальше. В многомиллионном городе Севериан сумел отыскать для беглецов укромное местечко, где они могли спрятаться и перевести дух. Лунный Волк утверждал, что по пути в убежище их никто не видел, но Атхарва сомневался, что их появление осталось незамеченным.
Сквозь трещины в полу верхнего этажа просачивалась вода, да и сама «крыша», представлявшая собой беспорядочное нагромождение деревянных брусьев и листов металла, казалась крайне ненадежной, но Джития заверил, что непосредственной опасности обрушения нет. Воин Гвардии Смерти сидел, прислонившись к стене, и о чем-то тихо разговаривал с Кироном, а близнецы из Пожирателей Миров исследовали алебарды, взятые у убитых Кустодиев. Они открыли аккумуляторные блоки и, похоже, старались восстановить энергетические поля.
Севериан опустился на колени у самой большой трещины в стене и осматривал окрестности в поисках каких-либо признаков преследователей, поскольку никто не сомневался, что охота на них уже начата. Кай ничком упал в самом сухом углу помещения, и его грудь ритмично поднималась и опускалась, как у мирно спящего человека. Этот смертный был истощен до предела, физически и морально, но Атхарва знал, что Кай выдержит. Сила, коснувшаяся его разума, не даст ему пропасть, и Атхарва был твердо намерен выяснить, что это за сила. Как и все остальные в легионе Тысячи Сынов, Атхарва презирал невежество, считая его проявлением слабости и недостатком целеустремленности. Что бы ни было заложено в мозг Кая, информация была достаточно важной, чтобы Легио Кустодес привлекли специальную команду дознавателей, поэтому Атхарва считал делом чести вытащить этот секрет.
Атхарва прикрыл глаза и позволил своей сущности покинуть плоть, ощущая легкость бытия, не сдерживаемого физическими оковами. Но надолго покидать свое тело он не мог, поскольку охотники наверняка применят пси-гончих, для которых его тонкое тело послужит ярким маяком.
Ментальный фон Города Просителей обрушился на Атхарву неумолчным гулом мыслей миллионов людей. Он просеивал их банальные и несущественные надежды когда-нибудь попасть за стены Дворца, видел их страх перед уличными бандами, их отчаяние и духовное оцепенение. То здесь, то там мелькали безошибочные признаки дремлющих псайкеров, талантливых личностей, способных творить чудеса.
Он с грустью подумал о том, что этим одаренным людям на Терре никогда не выпадет шанса проявить свои способности. Если бы они родились на Просперо, их таланты постарались бы сохранить и развить. Огромная работа, начатая Алым Королем до предательского Никейского собора, предоставляла ослепленному человечеству шанс раскрыть потенциал блестящего разума, но Атхарва знал, что эти хрупкие мечты, едва оформившись, были безвозвратно погублены и возродить их уже не удастся.
Вскоре он отвлекся от ментального фона города и нащупал в его глубине нечто чуждое и могущественное. Тонкое тело ощутило его близость, и он с трудом подавил желание направить туда свои мысли. Где-то неподалеку от него обитало существо, которое обнаружило лазейку в барьере, отделявшем реальность от Великого Океана, незаметную для обитателей материального мира.
Но как только Атхарва обратил внимание на загадочный разум, его присутствие тоже было немедленно обнаружено, и чужая мысль спряталась в раковину физической оболочки. Он все еще ощущал его, поскольку столь мощную силу было невозможно скрыть полностью. Она похожа на незаживающую царапину в материи окружающего мира.
Атхарва не стал его преследовать, а вместо этого обратился мыслями к Каю Зулану. Тонкое тело проникло в верхние слои разума астропата, оставив позади сгустки мыслей его бодрствования и панический страх последних недель. Грубые шрамы, оставленные нейролокуторами, рассердили его, и Кай тревожно вздрогнул во сне, когда гнев Атхарвы просочился и в его сознание.