Отверженный VIII: Шапка Мономаха
Шрифт:
— Стой! — заорал я во всё горло. — Тормози!
Мила резко ударила по тормозам, нашу машину повело юзом, и она остановилась перед самым мостом. Точнее, перед тем, что осталось от моста — фон Лангерман уничтожил эту деревянную конструкцию лучом своего посоха. Разгадал ли он мой план, или просто решил нас таким образом остановить, это было уже не важно. План провалился.
Внедорожник остановился буквально в пяти метрах от нашей машины, и до нас донёсся зычный голос барона:
— Сидите в автомобиле! Этим вы сохраните себе жизнь!
Немец всё так же торчал по пояс
— Уходим в сдвиг, — негромко сказал я Миле.
— Я убью его, — прошипела моя девушка, проигнорировав мои слова.
— Ну уж нет, дорогая, — возразил я и взял Милу за руку. — Я тоже тебя люблю и не дам тебе сдохнуть, как ты выражаешься. Быстро открывай дверь, и уходим в сдвиг, пока этот урод нам не заблокировал такую возможность.
Мила спорить не стала, кивнула, и мы быстро открыли настежь дверцы машины, после чего я ушёл в сдвиг, забрав Милу «пассажиром». За секунду до этого услышал начало злобного вопля барона:
— Я вас…
Что собирался с нами сделать фон Лангерман, расслышать не удалось — наступила звенящая тишина, подтвердившая, что уход в сдвиг прошёл удачно. Мы выбрались из машины и отошли от неё метров на двадцать. В это время бойцы барона залезли в салон и принялись его обыскивать, словно мы с Милой могли уменьшиться в размерах и спрятаться под ковриком или сиденьем. Выглядело это нелепо, можно сказать, смешно.
Тем временем фон Лангерман вылез из внедорожника и принялся кричать на своих подручных, размахивая посохом. Те ему пытались что-то возразить, но закончилось это тем, что барон ударил ближайшего к нему кулаком по лицу.
Глядя на это, Мила заметила:
— Какой он злой.
— Добрый, — возразил я. — Злой бы посохом врезал.
Милу мои слова рассмешили, и она принялась хохотать. И вроде бы было не до смеха, но и я не удержался — видимо, так выходил стресс.
— Что будем делать? — спросила Мила, просмеявшись.
— Это зависит от того, что сделают они, — ответил я. — Хотелось бы как-то вернуть машину, но отбить её явно не получится.
— Не получится, — согласилась Мила. — Но вряд ли они её здесь бросят.
— Поглядим.
Глядеть долго не пришлось — почти сразу же после моих слов фон Лангерман направил луч своего посоха на нашу машину и сжёг её. После чего застыл, закатив глаза, будто принялся начитывать какое-то заклинание.
— Давай-ка отойдём подальше на всякий случай, — предложил я. — Не нравится мне это всё.
— А может, наоборот, подойдём поближе, внезапно выйдем из сдвига и убьём его? — предложила в ответ Мила.
— Но какой в этом смысл?
— Он, вообще-то, уничтожил нашу машину и хотел убить нас. Как по мне, это повод.
— А вот я думаю, что как раз наоборот, теперь у нас нет причин вступать в бой с противником, который намного сильнее нас. Я бы ещё понял, если бы оставалась возможность вернуть машину, но теперь — точно нет.
— Но мы можем забрать их машину, — возразила Мила.
— Ты чего вдруг такая смелая стала? — удивился я. — Зачем тебе их машина? На ней не проедешь на территорию коттеджного городка.
— Но на ней хотя бы можно до этого городка доехать.
— А давай для того, чтобы доехать, мы заберём машину у кого-нибудь другого.
— У кого?
— Да у кого угодно, но только не у пяти высокоуровневых боевых магов. Какой смысл в таком риске? Что с тобой, Мила? У тебя от пережитого стресса внезапно пропало чувство самосохранения? У нас нет никакой необходимости рисковать и вступать в схватку с фон Лангерманом! Просто уходим. Барон не знает, где нас искать. Он так упорно гонялся за мной, потому что не знает, за чем я прибыл в Стамбул. Он лишь знает, что я должен вывезти отсюда ценный артефакт, но не знают, что это за артефакт и где он находится. Поэтому нам сейчас надо просто уйти отсюда, и всё. Нельзя тратить силы и время на фон Лангермана. Он в любом случае уже проиграл, хоть и сильно нам подгадил. Забудь о нём!
— Очень уж хочется хоть как-нибудь наказать гада, — вздохнув, произнесла Мила.
— Не переживай, его и без нас накажут.
— Кто?
— Он дал слово дворянина моей бабушке, что никогда не сделает ничего плохого кому-либо из нашего рода. Как думаешь, попытка убить может быть засчитана как что-то плохое?
— Думаю, что да.
— Ну тогда успокойся, — я обнял Милу и поцеловал, после чего добавил: — Нам сейчас нужно думать, как добраться до коттеджного городка и без машины Айше попасть на его территорию. А про фон Лангермана забудь. Он проиграл. И он это понимает.
И словно в подтверждение моим словам барон выпустил ещё один луч из посоха туда, где стояла наша машина, потом несколько в разные стороны. Глядя на то, как он бесится, я невольно улыбнулся. Как ни крути, хоть мы с Милой и остались без машины, но бывшего куратора секретного проекта «Вархайт» я переиграл. Уже третий раз.
*****
Княгиня Белозерская вышла из портала, едва заметным кивком поприветствовала встречающих и в их сопровождении проследовала по хорошо знакомым ей коридорам Потсдамского императорского дворца в обеденный зал. Император Вильгельм Пятый уже находился там. Он сидел за столом, и как только Белозерская вошла в зал, развёл руками и воскликнул:
— Всё же в тебе есть немецкие корни, Кэтхен! Ты невероятно пунктуальна.
— А ещё я люблю приходить с подарками, Вилли, — сказала Белозерская, одарив императора своей фирменной холодной улыбкой.
— И что же ты мне принесла?
— Новость.
— Надеюсь, хорошую?
— Это как договоримся.
Глава 24
Барон Людвиг фон Лангерман ещё какое-то время метал во все стороны молнии из своего посоха; один раз он даже чуть не попал в свой внедорожник, но в итоге успокоился и сел в машину. Сразу же за ним в салон погрузились все его помощники, и внедорожник уехал.