Отверженный
Шрифт:
На автостоянке собралось несколько человек. В основном это были люди пенсионного возраста. С огромным багажом как у меня. Я с трудом сдержал себя от не нужных расспросов. Да и не трудно было предположить цель ихниго путешествия. Вероятно, они хотят навестить своих детей и внуков. И везут им гостинцы. Пока я перекурил, подъехал автобус. Трое подвыпивших мужчин с громким смехом вывалилась из открытых дверей. К единственному входу как раз подошли пенсионеры. Высокий худощавый мужчина так активно жестикулировал, что толкнул бабушку, которая, замешкавшись, наклонилась над сумкой. От резкого удара она упала в грязь. Из её сумки потекло молоко. Пассажиры с негодованием накинулись на мужчин, щедро обсыпая их жуткими ругательствами. Те поспешили удалиться. Я помог бабушке подняться. Со слезами на глазах она вынула из сумки разбитую, трёхлитровую банку. Я выбросил её в мусорный контейнер. Пожилой водитель раздражёно крикнул, чтобы все быстрей заходили. Я помог бабушке подняться по ступенькам и сесть возле входа. А сам разместился возле своего любимого места, у окна. К счастью оно оказалось свободным. Я держался за поручень и с
Внезапно меня толкнули в спину. Я повернулся и увидел недовольное лицо кондуктора. Скривившись, он потребовал, чтобы я немедленно заплатил за проезд. И пригрозил меня высадить как паршивого пса. Я ему очень не понравился. И он не стал скрывать отвращения ко мне. Я отсчитал мелочь и расплатился с ним. Мои воспоминания так резко прервались, что я уже не помнил, о чём же я думал минуту назад.
Молодая мама сидевшая не далеко от меня напрасно просила сына уступить бабушке место. Мальчуган ел мороженое и отрицательно вертел головой. По правую сторону от него сидели молодые парни в наколках и со свастикой на рукавах. Чем и вызвали настоящее возмущение у пенсионеров. Кто ещё помнил, что такое настоящий фашизм, пытался образумить непутёвую молодёжь. Они же надели наушники, включили музыку погромче и как загипнотизированные кивали головами.
При подъёме на гору автобус остановился. Кондуктор заверил всех, что ни чего страшного не произошло. Всего-навсего пробито колесо, так что не стоит волноваться из-за такого пустяка. Кроме того, на трассе полным-полно битого стекла. Ругаясь матом, водитель с помощником пошли менять колесо. К ним подбежала полная женщина и стала требовать вернуть ей деньги. Потому что она и так опаздывает на поезд, а тут ещё эта поломка. Кондуктор попытался её успокоить. Но женщина разошлась не на шутку. Обвиняя водителя в том, что он не смотрит куда едет и подвергает риску, и опасности её жизнь она ударила его сумочкой. Тот конечно не ожидал такого поворота событий. Выпрямившись, он так заорал на возмущённую женщину, что та от страха приутихла. Схватив пробитое колесо, он отбросил его в канаву, вынул из бумажника одну купюру, швырнул её на асфальт и сел в кабину. Женщина не шелохнулась. С ней случился нервный ступор. Она не могла пошевелиться. Водитель покрутил пальцем у виска, крикнул своему помощнику, чтобы садился. Придя в себя, женщина кинулась останавливать проезжающие мимо машины. Я лишь запомнил, что её подобрал белый запорожец, но дальше мы повернули вправо, и я потерял его из виду.
Мне настолько всё было интересно, что я с огромным любопытством наблюдал за людьми, обращал внимание на их взаимоотношения, старался ни чего не пропустить. Я замечал малейшие нюансы, незначительные детали, пробовал угадать чужие мысли, и думал, как можно научиться читать по глазам. Ведь есть же такие специалисты, которые по одному лишь взгляду, могут определить каков человек и что он из себя представляет. Я же себя причислял к исследователю душ человеческих. И ни мало провёл опытов над развитием сверх способностей. Но дальше подсказок интуиции я не дошёл. Я не мог владеть ясновидением, но мог чётко предугадать, что меня ждёт. Подобное предчувствие переходило и на то, с чем я соприкасался. Увиденный фрагмент я трактовал по-разному. Без конца, взвешивая все за и против. Также я не смог дать правильную оценку тому инциденту, который произошёл несколько минут назад. Я принимал сторону и водителя и пострадавшей женщины. Мне действительно было их очень жаль. Я понимал, что они имеют проблемы с нервной системой и разговаривают исходя из своего уровня духовного развития. Над переустройством собственной личности им ещё рано задумываться. С годами давление одиночества у них будет возрастать. Вот тогда может быть что-то и произойдёт. Возраст возьмёт свое. И не заметно заберёт беспечную молодость, погасит бойцовский темперамент и подарит мудрость. Я даже не знаю, получу ли я, её, когда-нибудь. Мне тоже свойственны необдуманные поступки, о которых я потом очень жалею. Мне бы хотелось их сократить до минимума. И тем самым возвыситься над всеми мирскими заботами. Хотя я и сейчас старался их уже избегать.
Через час я приехал на железнодорожный вокзал. Отряхнув измятую курточку, я неспеша вышел и направился к основным кассам. По пути ко мне подбежал цыганёнок и с мольбой на глазах протянул мне ладошку. Я дал ему пятак и обернулся. Сзади меня стоял взрослый цыган и пристально следил за мной. Мне стало не хорошо. И я поспешил затеряться в толпе. Дежурная по станции объявила через громкоговоритель о прибытии пассажирского поезда и предупредила, что по второму пути проследует грузовой состав. На платформе собралось много народу. У входа в главный корпус я прочёл табличку с кратким изложением самых памятных дат связанных с моим городом. Мне стало жаль, что я его покидаю. Но ещё не приятней осознавать, что через пол века тут уже ни чего не останется. Процесс разрушения уже набирает свои обороты и его трудно остановить. Заброшенные шахты, закрытые заводы и пустыри это только малая часть того, что он способен сделать. Деградация нашего населения в плотную связана с нашей эпохой. И только имеющий уши услышит. А имеющий глаза увидит. И не станет молчать. Его голос эхом отзовётся через тысячи километров. И не оставит никого равнодушным.
Я занял очередь у кассы и купил билет до конечной остановки. До прибытия электрички оставалось ещё пол часа. Чтобы скоротать время, я прошёлся по киоскам, посмотрел, что почём продают. Сверил свои часы с электронной таблицей, где указывалось полное расписание ближайших рейсов. На лотке с газетами купил свежий номер « Загадок цивилизации». И позавтракал в кафе.
Я рассчитал всё до малейшей секунды. Как только я вышел на перрон, дежурная по станции объявила посадку на электропоезд экспресс. Желающих проехаться в нём насчиталось чуть больше двадцати человек. Возможно, потом ещё кто-нибудь подсядет. А нет, тогда я буду ехать в полупустом вагоне. Вдобавок он ещё плохо отапливался. Откроешь рот, а из него пар идёт. Тёплым дыханием согреешь замёрзшие пальцы и в карман. А в карманах тоже ветер гуляет. Разлезлись они по швам. Одни нитки торчат. Вот так и сиди себе. И вместо гимнастики грей пальцы. О ногах я уже и не упоминаю. Не стану же я в вагоне прыгать, чтобы согреться. Да и не зачем привлекать к себе излишнее внимание. Чтобы со мной не происходило, я всегда говорю себе, что ни чего страшного не случилось, как-нибудь вытерплю, а там видно будет. Уж больно спокойный у меня нрав. Но это только на первых порах. Мне знакомы противоречия и не возможность сделать правильный выбор между смирением и действием. Отчасти я даже не знаю как себя вести в тех или иных ситуациях. И прислушиваюсь исключительно к зову сердца. Оно всегда подсказывает мне, что надо делать, а чего не стоит. Я даже толком в себе не разобрался, а уже пытаюсь судить других.
Жалобно просвистел гудок. Тронулись с места вагоны. Ритмично застучали колёса. И за окном поплыл грустный, осенний пейзаж. Серые здания тоскливо глядели на уходящую электричку, словно прощаясь, передавали последнее послание. Стройные ели неуклюже покачивались и тоже шептали прощальные слова. На переезде замерли автомобили с включенными фарами. Небо потускнело и накинуло на себя траурный платок. И неохотно выдавило из себя пару слезинок. Спустя мгновение они превратились в дождик. Шум колёс усиливался. Они набирали скорость. А по ту сторону пути растянулся хвойный лес с протоптанными тропинками. Кое-где сквозь деревья можно заметить, как мелькают огоньки ближайших деревень. А за ними разлилась речка. Она растянулась на сотни километров. Местами она суживается, затем расширяется и в конце впадает в другую реку. Лес скоро сменила бескрайняя степь. С обычными для неё курганами, холмами и болотами с низкорослым камышом. Дальше пошли дачи высокопоставленных, местных чиновников. Со стороны они напоминают оазис среди пустыни. Искусственное водохранилище, охраняемый пляж и автостоянка, даже катера есть для прогулки. Целый комплекс развлекательных заведений. А сами дачи одна другой краше. Веранды, балконы, каменные заборы, чугунные ворота, бассейны и даже площадки для гольфа есть. И сразу как в контраст им идут скромные лачуги бедняков. Закрытые ставни, прогнивший забор, съехавшая на одну сторону крыша и кругом одно лишь бездорожье. Ковыляет по нему хромая бабка, тащит два ведра воды из колодца. А рядом проезжает трактор.
Скоро в вагоне заиграла тоскливая музыка. Бродячие музыканты пришли просить милостыню. Один бренчал на гитаре и пел басом. Второй играл на флейте и держал пакет для сбора пожертвований. Они были одеты в гимнастёрку с орденами и пели о солдате, который навсегда остался лежать в чужом краю. Печальная песня ни кому из моих попутчиков не понравилась. Музыканты не получили за неё ни гроша. Но они и не расстроились. Поблагодарив за внимание и пожелав счастливого пути, они перешли в следующий вагон.
Затем вошла средних лет женщина в шерстяном платке и в засаленной фуфайке. Таща за собой клетчатую сумку, она предлагала купить вкусные, горячие пирожки. Я купил у неё четыре штуки с капустой и мясом. Они оказались настолько вкусными, что я не почувствовал как их съел. Они словно растаяли во рту. Голод мне не удалось утолить. И я пошёл перекурить в тамбур.
По собственному опыту я знал, что табак заглушает голод. И поэтому я неоднократно обращался к его услугам. Там же я сделал гимнастику для рук, чтобы они полностью не окоченели. И попробовал побороться с холодом силой внушения. Я представил, что нахожусь у доменной печи, где от высокой температуры расплавляется металл. Я одет в специальный рабочий костюм. Кругом невыносимая жара. Мне душно. Пот льется с меня ручьём. Я вытираю его рукавом. И делаю глубокий вдох. Мне не хватает воздуха. Я могу запросто задохнуться. В цеху очень душно. Я выбегаю на улицу. Там идёт снег. Смотрю на градусник. Он показывает минус пять. Но мне жарко. Одежда мокрая от пота. Я снимаю её. Хорошенько выжимаю. С неё стекает вода. Я беру в ладонь горсть снега. Но он мгновенно тает. Я вдыхаю на полную грудь морозный воздух. И мне уже легче. Я возвращаюсь в цех и ощущаю приятное тепло. Оно разливается по всему телу и немножко клонит в сон.
С помощью аутотренинга мне удалось согреться. Я владел этим мастерством на сто процентов, мог искусственно водить себя в любое состояние и теперь применял его в особо сложных ситуациях.
Я и не подозревал, что от постоянного укачивания и продолжительной поездки могу крепко заснуть. Да и чему удивляться, если я не спал ночью. Под равномерный стук колёс я видел интересный сон. Как будто у меня выросли большие крылья как у горного орла, и вместе с тем у меня появилась хорошая возможность облететь земной шар. Не теряя ни минуты, я слетел с крутого обрыва и устремился в даль. Пролетая над полями, я отлично видел бегущих от стаи волков, испуганных косуль. Я любовался расцветающими, дикими маками на лесной поляне. Кружил над гектарами красных роз, высаженных умелыми садовниками специально для продажи. Скоро они попадут кому-то в руки. А через несколько дней они засохнут и окажутся на помойке. Меня разбудил приятный голос проводницы.