Ответ Империи

Измеров Олег Васильевич

— Похоже на настоящие горы.

— А ты знаешь, чуть подальше на склоне есть поляны, и там по весне цветут ландыши.

— Как, прямо в городе? Понимаешь, Рига — это очень, как бы сказать, урбанистическое место, особенно в центре. И мне почему-то казалось, что их из каких-то оранжерей везут. А духи с запахом ландыша, по-моему, уже давно не делают. Я слышала о них, но не встречала.

— Рига — немножко уголок старой Европы. А здесь — новая. Где человек не ушел от природы и живет в этой траве, в этих деревьях, в этом заречном просторе, в этих облакаж,

позолоченных уходящим солнцем…

— Ты пишешь стихи?

— Редко.

— Как-нибудь почитаешь? Кстати, ты весь концерт смотрел на меня.

— Это было неприятно?

— Нет, почему же… Слушай, я забыла, у меня фотоаппарат, а я так его и не достала. Хотя артистам не нравятся вспышки. Давай я тебя сниму у этого дерева.

Она достала из сумочки автоматическую мыльницу "Эликон", навела на Виктора и нажала кнопку; легко чикнул центральный затвор, блеснула встроенная вспышка, и тут же над головой у него что-то жикнуло, хрястнуло, и вместе с трухой на него свалилась засохшая ветка.

— Что это?

Он обернулся: наверху на коре обозначилась рваная метка, из почерневшей коры выглядывали свежие желтые волокна.

— Назад. Быстро!

Они побежали по тропе сквозь кусты обратно на аллею: по ней уже фланировали в обе стороны пары под медленно разгорающимися белыми грушами ДРЛ в светильниках.

— Что это было? Снайпер? — переводя дух, произнесла Инга.

Виктор обратил внимание, что Инга то ли еще не успела испугаться, то ли плохо понимала, что произошло, то ли на самом деле имела явно не соответствующе хрупкой внешности самообладание, но только оттенки страха в ее голосе были каким-то нарочитыми: голос не дрожал, лицо не побледнело. Виктор взял ее за руку: она не была холодна. Состояние Инги скорее можно было бы назвать нервным возбуждением и тревогой.

— Если бы снайпер, мы бы уже не разговаривали.

— Может, хотели запугать?

— Тебе кто-нибудь угрожает? Или есть враги?

— Нет. Не знаю, кто бы это мог быть. А у тебя?

— Тем более.

— Почему "тем более"?

— Ну… наверное, попытались бы дать знак, что им надо.

— Кто?

— А я откуда знаю? Никто не угрожал.

— Тогда что это могло быть?

— Например, случайная пуля.

— Оттуда? — Инга кивнула в сторону спортшколы.

— По траектории не похоже. Пуля край оврага не обогнет. Скорее, с другой его стороны. Пацаны могли забрести пострелять. После войны столько тут оружия валялось… Да и сейчас могут тайком выкапывать.

Перетяжка "Война не окончена…" еще трепыхалась на ветру. Инга обратила внимание.

— А это не может быть пуля с той войны?

— Каким образом?

— Говорят, бывают аномалии во времени… Выстрелили в сорок третьем, а пуля попала в такую аномалию, и выскочила сюда.

— Ну, мало ли что сейчас пишут. С чего ты взяла?

— Мне кажется, в этот момент не был слышен выстрел… хотя в овраге эхо, на этом склоне не понять, откуда стрельба. А может, это маньяк?

— Не исключаю. По сводкам таких случаев не проходило? Население не предупреждали?

Я же здесь недавно.

— Нет, ничего… Слушай, давай остаток вечера отметим праздник у меня. Что-то не хочется на природу.

— Отлично. Заскочим только по пути в гастроном, что-нибудь прихвачу.

"Вариант первый: идиотская случайность. Вариант второй: Инга все-таки что-то скрывает. Вариант третий, он же не исключает второй: с первых же дней пребывания кто-то начал охотиться. Хотя способы явно дебильные. Главное при попадании в другую реальность — не стать параноиком. Пока не адаптировался к местным, всюду будут мерещится угрозы. А домой к почти незнакомой женщине — это не угроза? Вдруг клофелином напоит? Нет, так точно можно свихнуться. Спрашивать насчет паспорта — или?"

— Слушай, на секунду выскочим здесь! На одну секунду?

— А что случилось?

— Свет! В кооперативе свет горит! Я сейчас.

Действительно, несмотря на поздний час — было уже около восьми — через стекло витрин был заметен свет, струившийся из приоткрытой двери в комнату постановщиков. Оставив Ингу подождать на остановке, Виктор подлетел ко входу и подергал за хромированную ручку: оказалось заперто. Он обогнул дом и взбежал на заднее крыльцо; помещение не стояло на сигнализации, и он смело повернул свой ключ в прорези замка.

— А! Виктор Сергеевич! А мы не знали уж, как с вами связаться — мОбила-то у вас нет.

В комнате постановщиков расположились Надя, Паша и Толик.

— Четвертым с нами будете?

— Да я, собственно, собирался в гости… и денег не сдавал.

— Какие деньги? Это же бета-версия!

— Какая бета-версия?

— Ну, "Народные мстители", дополнение к "Партизанен". А мы в бета-тестеры записаны. Вот такая вещь! Как раз четвертый в команду нужен.

— Да я в гости иду. Меня уже дама ждет.

— Тогда ключи с секреткой не оставите? Я тут недалеко живу, дом тут напротив и за углом. Позвоните с подъезда, я вынесу.

— Конечно. Постараюсь вернуться до одиннадцати.

"Да, часок посижу, а там уж и откланиваться пора."

— Ну как, все в порядке? — спросила его Инга, дожидаясь на остановке.

— Да, отлично. Это просто наши немного подзадержались. Ты, наверное, заждалась?

— Ничуть. Просто взглянула на привычные вещи с иной точки зрения. Европа плохо понимает СССР.

— Это ты насчет того, что говорили на празднике?

— И насчет этого тоже. Гитлер думал, что народ не будет воевать за Сталина.

— Народ воевал за себя. А воевать стадом, без командования невозможно. Думать, что народ мог победить вопреки Сталину все равно, что считать, что наши футболисты могут победить вопреки тренеру, который выпустит самый слабый состав, да еще и поменяет центрфорварда с голкипером. А с чего тебя вдруг это заинтересовало?

— Европа сейчас тоже не понимает СССР. Она думает, что народ не станет воевать за коммунистов.