Ответ

Ищенко Геннадий Владимирович

– Зачем выключил?
– спросил Олег сгорбившегося мальчишку.

– Включай сам, - отозвался тот.
– Если затопило Париж, то и у нас тоже... Остальное мне неинтересно.

Минут двадцать летели молча, пока Сергей не заметил скачок радиации.

– Откуда это так потянуло?
– удивился он.
– Здесь у поляков нет городов, а в моем перечне нет баз. И ветра почти нет.

– Опасно?
– спросила Вера.

– Опасно, если долго, а мы уже пролетели это место.

– Затормози!
– крикнула девочка.
– Видишь, люди машут?

– Здесь все люди -

поляки, - проворчал Сергей, но сбросил скорость и снизился к махавшим им руками мужчине и женщине.

Чтобы поговорить, пришлось сесть и выключить турбины. Рядом приземлился "пежо". Судя по внешнему виду, мужчина побывал в переделке, а женщина оказалась девочкой лет тринадцати.

– Кто это вас так?
– спросил по-английски открывший дверцу Николай.

У мужчины был подбит глаз, разорвана рубашка, да и вообще было видно, что ему крепко досталось.

– Поляки попросили помощи, - сдавленно ответил он, - а когда я сел, избили и отобрали машину. Хорошо хоть, не тронули дочь. Кажется, у меня сломаны ребра. Вы нам поможете?

– А кто вы?
– спросил вышедший из машины Сергей.

– Русские мы!
– вмешалась в разговор девочка, с вызовом глядя на "детективов".
– Не поможете? Ну и черт с вами!

– Лена!
– попытался одернуть ее отец.
– Как ты себя ведешь!

– Ты же видишь, что они смеются!
– крикнула дочь.
– Нас все ненавидят, а ты просишь у них помощи! Обойдемся!

– Сейчас посмотрим ваши ребра, а потом сядете в мою машину, - по-русски сказал Николай.
– Отцу трудно говорить, поэтому объясни ты, как вы здесь оказались.

– Из-за брата, - ответила девочка, вся враждебность которой разом исчезла.
– Он устроился работать в Германии, а до школы еще целый месяц...

– А как связаны твоя школа и брат?
– спросил он, ощупывая ребра пострадавшего.
– Заодно скажи, как нам к вам обращаться. Я Николай, улыбчивый тип в машине - это Павел. С остальными познакомитесь, когда сделаем остановку.

– Я Елена Никитина, а отца зовут Виктором. Я в этом году не отдыхала, и он обещал отвезти меня к брату. Я еще не была в Германии, а брат собирался взять неделю отпуска. Когда началась война, мы были в Лодзе и решили все-таки...

– Сделать глупость, - закончил за нее Николай.
– И как вас вообще выпустили из России, да еще с ребенком! Нет у вас никаких переломов, возможно, что-то и треснуло, но до дома доживете. Учтите, что в Германию вас никто не повезет.

– Я это уже понял, - сказал приободрившийся Виктор.
– Значит, не судьба!

Все сели в машины и продолжили полет. Николай был недоволен новыми попутчиками, поэтому не стал отвечать на их вопросы, предоставив общаться с ними Павлу. Виктор это заметил.

– Я вижу, что вы недовольны нашим появлением, - сказал он.
– Может, остановимся в одном из городов и постараемся разжиться транспортом? Мы бы тогда вас не стесняли.

– Потому и недоволен, что вы не слишком умны, - не стал деликатничать Николай.
– Наверняка вас не хотели выпускать из России, но вы проявили настойчивость. Застали в Польше Третью мировую и, вместо того чтобы тут же вернуться, повезли дочь

в Германию, которой досталось больше других! По-моему, это верх глупости, как бы вы ни любили сына. Мы обстреливаем Польшу ракетами, а вы, вместо того чтобы прятаться, бросаетесь оказывать помощь. Вас обобрали поляки, а вы после этого советуете лететь в их город! Мы потому и пролетели Германию без приключений, что не встретились ни с одним немцем! Если ничего не случится, через восемь часов будем в России, но случиться может все, что угодно, а я не знаю, чего от вас ждать! Учтите, что если начнете самовольничать и подвергните опасности остальных, сразу же брошу! Вашу дочь довезу, но не вас.

Виктор не нашел что ответить и обиженно замолчал. Павел спросил, когда они ели, узнал, что это было вчера вечером, и открыл одну из сумок с продуктами.

Через час впереди показалось зарево, а небо еще больше потемнело. Летевший первым Сергей повернул на север, и Николай тут же повторил этот маневр.

– Варшава, - сказал он остальным.
– Теперь у поляков будет повод для ненависти. Себя за глупость ненавидеть не будут, поэтому остаемся мы. Дозиметр в первой машине, но и без него понятно, что тут повсюду радиация. Придется потерять часа три на облет. Потом еще час лететь до Белостока, и считайте, что мы в Белоруссии.

Джон посмотрел на дозиметр, не выдержал и выругался. Он весь день выбирался из Польши из-за того, что пришлось огибать пять зараженных участков. В машине осыпались стекла, и теперь в нее задувало радиоактивную пыль, от которой было невозможно избавиться. Час назад он пересек границу и сейчас был в двадцати километрах от Магдебурга. Здесь не должно было быть никаких военных объектов, а значит, и радиации.

"Звенит, сволочь!
– подумал майор.
– Не хочу смотреть на то, что он мне насчитал! Надо не прятаться, а лететь в город и попросить помощь. Неужели откажут?"

Магдебург встретил его пустыми улицами. В небе не было ни одной машины, не увидел он их и на автостоянках. Не было видно и людей.

"Не могли же все бежать, - думал Джон, приземлившись на одной из площадей.
– Или могли? И зачем бежать, если здесь нормальный фон? Мне нужно срочно принять хоть какой-нибудь радиопротектор, иначе бессмысленно рваться домой, можно выбрать место покрасивее и застрелиться. И где здесь найти лекарство? Может кто-нибудь остался в полиции?"

Найти полицейский участок оказалось несложно. Оставив машину, он за несколько минут обошел все помещения, кроме одного, которое оказалось запертым.

– Эй! Вы там совсем сбрендили?
– крикнули оттуда на немецком.
– Дайте хоть пожрать!

– Подождите, сейчас открою, - ответил Джон и поспешил в ту комнату, в которой видел на одном из столов брошенную связку ключей.

Один из них подошел к замку, и открывший его майор имел счастье лицезреть небритого и неряшливо одетого мужчину лет пятидесяти, от которого несло перегаром. Ворот его рубашки был разорван, а на лице можно было рассмотреть следы побоев.

– Что за чертовщина!
– вытаращился он на Сеймура.
– Неужели наши свиньи поменяли форму?