Отзвук
Шрифт:
— Вот еще, стану я твои глупости переводить, — возразил Виктор. — Пока хозяин полицию не вызвал, сматываемся отсюда.
— Полиция предъявит обвинение? — поразился Казбек. — За что?
— Да хотя бы за то, что костер развели, — пояснил Виктор, — за то, что на траве, принадлежащей этому хозяину, расположились.
— И за то, что воздухом здесь дышали?! — запальчиво воскликнул обычно спокойный и стеснительный Таймураз.
— Могут и за это, — сказал Виктор и попросил: — Аслан Георгиевич, прикажите поскорее покинуть это место.
И тут министр не выдержал:
— В конце концов, вы где находитесь, в Гизели? Или в Куртатинском ущелье? Как вы могли настолько забыться? Я устал вам твердить: помните, вы в капиталистической стране, здесь за все надо платить! Вам не достаточно опыта, полученного на итальянской Ривьере?
Чувствуя, что краснею, я отвернулся. Это тогда на берегу моря первым я, не выдержав жары, вмиг разделся, бросил рубашку и джинсы на шезлонг. А вслед за мной другие оккупировали свободные топчаны. Еще обрадовались, что много их на пляже, на всех хватит. А когда, отфыркиваясь, вылезли из воды, нас уже поджидал служащий в плавках, но в фирменной фуражке и, аккуратно отрывая от рулона билетики, потребовал с каждого по двадцать тысяч лир. Только за то, что пустые топчаны на десять минут использовали, — по двадцать тысяч лир! В то время как танцору на питание в сутки положено всего двенадцать тысяч лир. Мы позвали Виктора, попытались объясниться со служащим, заявили, что мы советские люди и не знали, что за топчаны надо платить… Итальянец в ответ засмеялся: «Советские люди здесь, на пляже для миллионеров? Ерунда! Этого не может быть». Но убедившись, что мы и в самом деле из Страны Советов, он воровато оглянулся по сторонам, забрал у нас билетики и попросил оплатить хотя бы один, ибо у хозяина пляжа есть свои глаза, и он выгонит его со службы, а это грозит безработицей.
И вот опять…
— Не лезьте здесь ни к кому со своими обычаями и привычками, — гневно выговаривал Аслан Георгиевич. — Здесь никто вас не поймет. — Он повернулся к хозяину. — Виктор, скажи ему, что мы приносим свои извинения. Пусть простит. И сейчас же покидаем его участок.
В автобусе было тихо. Мы чувствовали свою вину и боялись глянуть в сторону министра. Он сам прервал гнетущее молчание:
— Конечно, непривычно, что берег реки принадлежит кому-то и пользоваться им нельзя. Но зато какой он ухоженный! У нас идешь вдоль речки, куда ни глянь — все захламлено, повсюду порожние разбитые бутылки, банки из-под консервов, огрызки, кости, обрывки бумаги. А тут чистота, порядок, уют. А каковы плантации кукурузы, овощей — ни одного сорняка! И бросовых земель не видно.
В салоне тихо, успокаивающе звучала музыка. Танцоры отсыпались. Лишь я бодрствовал. Смотрел в широкое окно автобуса, на мелькающие мимо машины. Вот наш автобус поравнялся с мотоциклом. Сидевший за водителем крепко обхватил его за талию. Трудно определить, кто они — парни, девушки, или парень с девушкой. Оба в черных кожаных куртках с красными полосками на груди и рукавах, оба в красных шлемах, узкие прорезы для глаз прикрыты широкими темными очками, рот — ремнем с утолщением посредине. Странное дело, тот, кто сидел сзади, посмотрев на автобус, что-то прокричал водителю, и оба, как по команде, приветствовали меня. Может, показалось? А, может машут кому другому? Но нет. Вот они вырвались вперед, потом чуть поотстали, опять обогнали. И каждый раз махали мне руками. Странная картина. Чем мог привлечь их внимание незнакомый пассажир автобуса?
— Немцы, — вяло раздалось за спиной. Это Алан открыл глаза и вновь закрыл.
— Откуда ты знаешь? — толкнул я его.
— На номера взгляни… — и, удобно уложив голову на высокую спинку сиденья, Алан задремал.
Точно, немцы. А кто меня знает в Германии? Почувствовав уже знакомое беспокойство в груди, я прильнул к стеклу… Первый — нет. Хотя и согнулся, но видно, что ростом высокий. А второй… Конечно же, зто девушка! Парень просто держался бы за плечи впереди сидящего и не прижимался бы лицом к его спине. Да, мотоцикл у них мощный и запросто оставит позади наш «Мерседес-Бенц». Но они не обгоняют, ждут когда остановится автобус? Она рассказывала, что у нее двоюродный брат в Германии. И что он увлекается мотоциклетным спортом! Точно! Это он! И она уговорила его съездить на концерт ансамбля «Алан»… Невероятно. Но возможно… И как они там, в Западной Германии, узнали, что мы гастролируем в Италии?
Голова моя пошла кругом. Самые противоречивые мысли роились в ней. Но когда впереди показался супермаркет, и автобус свернул к нему, а вырвавшийся вперед мотоцикл вдруг тоже стал тормозить, я уже твердо был уверен, что это она, и поспешно стал пробираться сквозь толпу мгновенно проснувшихся и стоящих в проходе девушек…
Соскочив на землю, я огляделся. Мотоциклисты находились метрах в пятнадцати от нас. Парень снял шлем, и его рыжие волосы рассыпались по спине. Я несмело приблизился к ним, и парень протянул мне руку. Девушка торопливо отстегнула ремешок, сорвала с головы шлем, и я в нерешительности затоптался на месте: это была не она. Не она… Девушка стеснительно улыбнулась, глядя на меня добрыми глазами. Я хотел уже повернуться и уйти, но парень призывно махнул рукой:
— Хелло!
Она не протянула мне руки, но парень весело произнес несколько слов по-немецки, и видя, что я не понимаю, повторил по-английски:
— Мы вас знаем. Вы те самые танцоры… Понимаете по-английски?
— Немного изучал в школе, — мне было неловко от своего акцента.
— Мы первый раз были на концерте советских артистов, — сказал парень.
— Это чудо, — промолвила девушка.
Я слушал их и удивлялся, что все понимаю.
— Я была в восторге, — подтвердила девушка.
К нам приблизился Алан и, присев возле мотоцикла, восхищенно зацокал языком:
— Машина, а?!
— Откуда вы? — спросил я немцев.
— Из Мюнхена, — ответила она.
Из Мюнхена?! — чуть не задохнулся я, и вдруг мне показалось, что девушка похожа на нее, может, даже она родственница. Я с тайной надеждой спросил:
— А вы не знаете Эльзу Ункер? — и торопливо добавил: — Она тоже из Мюнхена!
Парень пожал плечами:
— В Мюнхене проживает миллион триста тысяч человек…
— Но она похожа на вашу подругу, — убеждал я.
Парень засмеялся:
— Сейчас все девушки похожи. Посмотрят в кино на суперзвезду и враз перехватят ее жесты, манеры, одежду.
— Это конечно, — погрустнел я.
— Ну, ты даешь! — усмехнулся Алан. — Ты в своем Хохкау не всех знаешь, а захотел, чтоб в Мюнхене… — Он пренебрежительно махнул рукой и обратился к немцам: — Свадебное путешествие, а?
Они посмотрели друг на друга и прыснули.
— Не скрывайте, — усиленно выжимал из своей памяти полузабытые слова из школьной программы Алан. — По лицу вижу — молодожены, — и когда они опять засмеялись, гордо заявил мне по-осетински: — Глаз парня, тоскующего по любимой, безошибочно угадывает тех, у кого медовый месяц.
— Свадебное путешествие? — переспросил немец. — Скорее наоборот: прощальное.
— Что он сказал? — повернулся Алан ко мне. — Ну, напряги свою память, отличник!
— Кажется, у них прощальное путешествие.
— А как это понять? — уставился на немцев Алан.
— У нее отец владелец корпорации, — пояснил парень. — А я рабочий его фирмы. Он не хочет, чтобы я и Марта были вместе. Он присмотрел ей богатого жениха. Мы с Мартой поняли, что это капут. Конец. И решили сделать маленькое путешествие в Италию!