Отзвуки серебряного ветра. Мы — есть! ("Честь"+"Вера")

Эльтеррус Иар

Снова бесцельное хождение по улицам. Надежды найти работу давно не было, Харбин переполняли беженцы и эмигранты. Конечно, Афанасий считался неплохим инженером, но все места на железной дороге расхватали прибывшие раньше. Если бы не небольшое вспомоществование, изредка выплачиваемое семье Кавишевых харбинским комитетом взаимопомощи, то осталось бы только помирать с голоду. Бежали ведь почти без ничего и сумели пробраться в Китай каким-то чудом. Пожив немного при большевиках и убедившись в дикой, нечеловеческой жестокости новой власти, инженер Кавишев понял, что оставаться в России нельзя. Жена, слава Господу, согласилась с ним и не стала устраивать сцен. Впрочем, Ксения всегда была понимающим человеком и снисходительно относилась к слабостям мужа. А в таком

важном вопросе поддержала его безоговорочно. Ей тоже не хотелось, чтобы их трое детей росли при большевиках. Пускай уж эмиграция. Только одного не учли Кавишевы — количества беженцев, занесенных судьбой в Китай. Хорошо хоть в Харбине русская община была весьма сильна и помогала людям, оказавшимся в безвыходном положении, чем могла. Поначалу Афанасий думал, что инженер-дорожник его уровня без работы не останется. Железная дорога ведь, квалифицированных людей требуется много. Он только горько усмехнулся, вспомнив собственную наивность. День за днем Афанасий обивал пороги разных контор. Увы. Нигде и ничего. Постепенно Кавишевы продали все, что смогли привезти с собой, и вскоре, как ни было стыдно, пришлось обращаться в комитет взаимопомощи. Спасибо, что помогли! А то бы детей кормить нечем было. Ютилась семья из пяти человек в маленькой комнатенке, сданной одним из русских старожилов за сущие гроши. Опять же, спасибо ему. Да только и эти жалкие гроши нужно откуда-то брать. Ксения не упрекала мужа, она все понимала, но трудно вынести укоряющий вгляд женщины, которой нечем досыта накормить детей. Его детей! Потому Афанасий каждое утро снова и снова выходил на поиски работы. Он был согласен уже на самую грязную и черную, только бы платили хоть сколько-нибудь.

— Доброе утро, Афанасий Семенович, — оторвал его от размышлений голос жившего по соседству поручика Хоменко.

— И вам доброе утро, Иван Григорьевич, — приподнял инженер свою потрепанную шляпу.

Насколько он знал, поручик более полугода работал грузчиком на каком-то складе. Поскольку происходил Хоменко не из дворян, то простой работы не чурался. Афанасий и сам бы не отказался от подобной работы. Хотя платили копейки, но даже такое жалованье лучше, чем ничего.

— Работу ищете? — спросил поручик.

— Ее, проклятую…

— И я.

— Уволили? — сочувственно спросил Афанасий.

— Уже неделю как… — тяжело вздохнул Хоменко. — Вот иду посмотреть объявления. Мне вчера говорили, что кто-то людей набирает. Будто бы офицеров бывших ищут. Кстати, можно и вам сходить, инженеров они тоже берут. Только вот не знаю правда это или снова слухи.

— Давайте сходим, — сказал заинтересовавшийся Афанасий. — Мало ли чем черт не шутит, может, и правда.

— Тогда идемте.

Они пошли, разговаривая по дороге о том, о сем. Привычно ругали большевиков и руководство КВЖД. Но прекрасно понимали, что обеспечить работой сотни тысяч людей дирекция железной дороги просто не в состоянии. Ругали предавшие белое движение страны Антанты. Делились услышанными от знакомых слухами. Многие поговаривали о том, что Крым пал, но очень не хотелось верить в это. Пока армия генерала Врангеля держалась, у людей оставалась хотя бы слабая надежда, что все еще поправится, вернется на круги своя. Хотя с каждым днем становилось все более ясно, что эта надежда иллюзорна.

Кривые улочки Харбина мелькали мимо двух русских, бывшего офицера и инженера-дорожника. Впрочем, в русских кварталах города китайцы почти не встречались, так как-то сложилось. Добравшись до небольшой площади у ресторанчика Закрецкого, они остановились. Здесь обычно вешали объявления люди, ищущие родных, сгинувших в водоворотах гражданской войны. Иногда попадались объявления о найме на работу, и на каждое кидались сотни жаждущих. Поскольку только недавно рассвело, по площади прогуливалось всего около десятка человек. Не то, что днем и вечером, тут порой и не протолкнуться было. Здесь встречались знакомые, назначали свидания влюбленные. Порой прямо на тротуаре усаживалась небольшая компания выпить дешевейшего самогона. Люди побогаче избегали бывать на этой площади. Немногие счастливчики, заработавшие какие-нибудь деньги, иногда заходили в ресторан Закрецкого, но таких было немного, и основные деньги хозяин ресторана зарабатывал продажей отчаявшимся людям дешевого горлодера. Зато крепкого. Иногда на площади даже дрались, но драчунов быстро разнимали, не желая появления местной полиции, очень не любившей русских беженцев.

Афанасий подошел к стене, обклеенной тысячами объявлений и со вздохом принялся читать. Не то, родных какая-то Мария Ивановна Фаскова ищет. Снова не то. Он не особо верил, что найдет хоть что-нибудь интересное, но выбора не имел. А вдруг? Объявление шло за объявлением, разного вида, аккуратные и нет, писанные от руки и отпечатанные на ундервуде. Разные. Только ничего интересного для Афанасия не было. Добрых полчаса он двигался мимо стены, внимательно читая каждое объявление.

— Афанасий Семенович! — донесся слева голос поручика. — Идите сюда, я нашел!

Инженер буквально вскинулся и поспешил к Хоменко. Тот уставился на какое-то небольшое объявление. Посмотрев, Афанасий понял, что это действительно может быть что-то важное. Типографски отпечатанный листок сообщал о найме инженеров, бывших военных, врачей, учителей. И еще добрых два десятка профессий. Особенно интересной оказалась приписка внизу: «Работа требует переезда в другую страну. Переезд работников вместе с семьями осуществляется за счет работодателя». Если это правда, а не чья-то дурная шутка, то за такой невероятный шанс нужно хвататься руками и ногами. А вдруг место работы в Европе? Хотя вряд ли. Там и так слишком много русских эмигрантов, чтобы еще их из Китая вывозить. Где это расположена контора неизвестной фирмы? Что, прямо в ресторане Закрецкого? На втором этаже? Что за чушь? Афанасий переглянулся с поручиком, и оба решительно направились ко входу в ресторан.

— Что угодно? — встретил их вопрос стоявшего у входа привратника, совсем недавно бывшего старшим урядником одного из казачьих полков.

— Мы по поводу работы, господин старший урядник… — заискивающе сказал Афанасий, стараясь не обращать внимания на вкусные запахи, заставившие голодный желудок затрепыхаться.

— По лестнице наверх, — недовольно проворчал казак. — Там скажут.

Неужели все-таки что-то есть? Дай-то Господи! Два человека снова переглянулись и нерешительно поднялись на второй этаж ресторана, где находился небольшой зал для более состоятельных клиентов, которые почти не заглядывали в низкопробный кабак с отвратительной кухней. Наверное, Закрецкий был очень рад сдать не приносящее дохода помещение. Действительно, зальчик выглядел совсем не так, как положено выглядеть ресторану. У стены рядами стояли десятка два столиков, за которыми сидели одетые в одинаковые мешковатые, серые костюмы молодые люди обоих полов. Странно, но ни перед одним не было бумаг. Наоборот, перед каждым стояли графины с какими-то напитками и красивые, фигурные стаканы.

— Вы по объявлению? — подошел к застывшим у порога Афанасию с поручиком еще один человек в таком же, как на остальных, костюме.

— Да… — с трудом выдавил из себя инженер.

— Прошу садиться за любой свободный столик, с вами проведут собеседование.

Только теперь Афанасий обратил внимание, что перед некоторыми из столиков сидели люди в знакомо поношенной одежде эмигрантов. Значит, действительно кто-то набирает себе работников. Мысленно помолясь об удаче, инженер сел за ближайший из свободных столиков. Напротив него сидел улыбающийся, белокурый юноша. Лет семнадцати на вид, вряд ли больше.

— Здравствуйте, господин…?

— Кавишев, Афанасий Семенович.

— Рад, — кивнул юноша. — Мое имя — Сег Давиаль.

— Вы не русский? — изумился инженер. — Никогда бы не подумал, вы говорите без малейшего акцента.

— Надеюсь, — снова улыбнулся Сег. — Вы кто по профессии?

— Инженер-дорожник.

— Вы женаты? Дети имеются?

— Жена и трое детей со мной, — тяжело вздохнул Афанасий, боясь, что после этого признания ему сразу укажут на дверь.