Овечья шкура
Шрифт:
— Что вы? Разве такое кто-нибудь подписывает?
Не успела я положить трубку, как затрезвонил телефон.
— Привет, ненормальная. Это абонент “Нарколог”, — Васильков смеялся. — Ты не подумала — а может, меня уже брать едут?
— Кому ты нужен?
— В общем, да. Ты не первая так шутишь. Если кто мой пейджер почитает… Я тут глушак искал для своего автотранспорта, так мне сестренка младшая прислала сообщение: “Братан, не покупай глушитель, папа из деревни везет”. И ничего, никакого резонанса.
— Можно узнать, почему ты болтаешься у себя в РУВД? Я, между прочим, тебя жду
— Вот поэтому и болтаюсь.
— А говорил, работать любишь.
— Я никогда не вру. Есть информация к размышлению.
— Какая? — заволновалась я.
— Приеду, расскажу. И не проси, — сказал он, хотя я еще ничего и не попросила.
Пока Коленька ехал, я занялась обычным для следователя делом — разложила на столе свои четырнадцать дел и прикидывала, как между ними разорваться. Прикидывая, я предвкушала, как сообщу Василькову, что мы имеем дело с маньяком. Надо предложить ему поискать аналогичные случаи, для начала — хотя бы по сводкам.
Коленька вошел в кабинет с загадочным видом. Я открыла рот, чтобы порадовать его перспективой расследования серии, но его, видимо, тоже распирала информация, и получилось, что мы с ним одновременно выпалили:
— Поздравляю, похоже, мы имеем дело с маньяком!
И оба уставились друг на друга. Коленька пришел в себя первым:
— Чур, сначала я! — заявил он.
— Может, уступишь даме?
— Ни фига! Я и так знаю — ты эту девочку проверила по своим таблицам. Так?
— Нет, не так, мне позвонил маньяк и сказал — готовьтесь…
— Вруша! Ты бы ничего больше не успела за это время. А когда я Люду увозил, ты еще ничего не знала.
— О-о! — Коленька присел к столу. — Я перелопатил горы сводок и… Ладно, ничего я не лопатил. Я заехал в РУВД за талоном на бензин, а в дежурке наш розыскник ругается с какой-то нетрезвой тетенькой. Причем ругается из-за колготок. Выдает ей вещи, а она кричит — колготки не те. Я заинтересовался, стал прислушиваться. Тетка такая хроническая, в дежурке только ею и пахло. Нет, серьезно, перебить собою ароматы дежурной части — это надо уметь. Наш клиент, как у нас в наркологии говорили. Оказалось, у нее дочка пятнадцатилетняя пропала полгода назад…
— Ты хочешь сказать, что ее нашли на территории вашего лесопарка? — мне уже почти все было ясно.
— Ну да! Нашли труп два месяца назад, в июле. И знаешь, где?
— В пруду, — устало сказала я. — А почему дело не возбудили?
— Да потому же, почему и Катю Кулиш не сразу возбудили. Если бы по Кате такого звону не было — городская, то се, — то и тут бы ничего не возбуждали. А за эту девочку, Зину Коровину, ходить-просить было некому. Мать — алкоголичка, отец — гопник. Они ее в тот день, когда она пропала, избили и на улицу выставили. А был, между прочим, не май месяц…
— Полгода назад, значит, март, — уточнила я.
— Вот именно. Девчонку выгнали из дому в одном платьишке. Куда она пошла, одному Богу известно. Что характерно, родители ее и не искали, это классная руководительница всполошилась — учебный год кончается, а девочка в школу не ходит. А летом из пруда выловили труп.
— Причина смерти — утопление, спермы в половых путях нет, повреждений нет, кроме кровоподтеков на запястьях, — уверенно сказала я.
— И откуда ты все знаешь! Почти так. Смерть от утопления. Спермы нет. Другие повреждения в акте не описаны, сильные гнилостные изменения. Наш добросовестный Виталик из ОРО [1] постановление об отказе в возбуждении вынес, розыскное дело списал и битых два месяца вызывал мамашу, чтобы она вещи дочери забрала. Наконец вызвал. А она пришла и давай скандалить, что вещи не ее ненаглядной девочки.
1
Оперативно-розыскной отдел, занимающийся розыском лиц, пропавших без вести, и скрывающихся преступников.
— Все не ее?
— Нет, не все. Платьишко ее, а колготки чужие. Из чего мамаша сделала вывод, что ей хотят подсунуть чужую девочку. Что характерно, все эти два месяца труп лежит в холодильнике морга, не захороненный, поскольку морг, при наличии родителей, за госсчет хоронить отказывается. Поэтому мамочка за вещами и не шла. А тут, видать, приперло — деньжата кончились, может, рассчитывала дочкино платье толкнуть…
— Про мамашу я уже все поняла. Ты про колготки поподробнее, — попросила я Коленьку, и он кивнул.
— Значит, так: девочка ушла из дому в светлых колготках. Так, по крайней мере, мамаша утверждает. А Виталик из морга забрал черные. И пытался впарить маме, а та ни в какую — подайте ей телесные, ну, бежевые.
— Ты материал захватил? — меня затрясло от нетерпения.
— Как же я захвачу без запроса? Наш Виталик — педант, я прочитать и то с трудом выцыганил. Пиши запрос, я заберу.
„ — Отлично, — я быстро настрочила запрос и отдала его Коленьке. — Мне одно только непонятно: зачем он колготки жертвам переодевает? Я сначала думала, что он зациклен на черных колготках — такое бывает. С Кати он черные снял. Но тут все наоборот — он телесные снял и черные надел на девочку.
— Слушай, может, это два разных маньяка? — Коленька разглядывал запрос перед тем, как сложить его и спрятать. — Один зациклен на черных колготках, другой — на телесных.
— Двух разных маньяков придется искать в два раза дольше.
— Ну и что? Меня, например, устраивает. Я к тебе сюда откомандирован, мне тут нравится, и я хочу, чтобы это продолжалось как можно дольше.
— Смею тебе напомнить, что ты откомандирован для работы по убийству Вараксина.
— Какая разница?! — Коленька перегнулся через стол и смотрел на меня в упор смеющимися глазами.
— Ладно. Ты понял, что надо делать?
— Понял. Сам напросился.
— Вот-вот. Ищи все случаи смерти девочек четырнадцати-шестнадцати лет.
— Что, по городу? Может, нашим районом ограничимся?
— Не выйдет. Напоминаю, что Катя Кулиш жила совсем в другом районе.
Коленька обреченно посмотрел на меня.
— Ты вообще-то понимаешь, что мало будет собрать материалы по фактам смерти? Если это действительно маньяк, наверняка в городе — россыпь розыскных дел по пропавшим без вести. Надо уж тогда и их поднимать, искать девочек пропавших.