Овертайм
Шрифт:
Личная жизнь капитана, в отличие от профессиональной, особой яркостью не впечатляла. Холост, детей или постоянных связей нет. На фотографиях чаще один или с клюшкой. Впрочем, иногда попадались и фото с красотками. Брюнетки, блондинки, рыжие - полный ассортимент, лишь фигурой девушки были похожи. Все, как одна, пышки, "кровь с молоком".
Барская оттянула ворот собственной домашней майки и заглянула в декольте. Да, ничего общего, грудь без пуш-апа даже до второго размера не дотягивала, кожа аристократически бледная, живот плоский, спасибо тренажерному залу.
По идее, все это должно было успокоить.
Чтобы вконец не скатиться в тоску, женщина закрыла ноутбук и вернулась в кухню. Бутылка красного сухого вина мигом перекочевала из холодильника на стол. Старый запас наконец-то пригодился. Уже через минуту штопор как по маслу вворачивался в пробку, а на столе красовалась тарелка с сырной нарезкой. В получении от жизни маленьких радостей Анастасия Игоревна Барская была истинным мастером.
Тонкий, терпкий аромат напитка околдовывал. Ей хватит одного бокала. Перед сном он лишним не будет, да и сегодня она заслужила. Первое интервью прошло без сучка, без задоринки - будь живы родители, они бы ею гордились.
Глава 3. Первые столкновения
Наутро первым человеком, появившимся у офиса администрации клуба, была Анастасия Барская. Немолодая ворчливая уборщица уже заканчивала с мытьем полов, но впускать в кабинет "чужого человека" отказалась наотрез. В результате, подпирая стену в коридоре, Настя провела добрых полчаса. Она уже сто раз пожалела, что в первый полноценный рабочий день решила произвести на коллег впечатление и надела красивые, но совершенно неудобные сапожки на шпильке.
Ноги начали болеть через пятнадцать минут вынужденного караула. Она готова была убить за любой маломальский стул или просто убила бы и уселась на тепленький труп. Как назло, спешащих на тот свет не оказалось. Не было никого: ни тренера, ни его помощника, ни единого хоккеиста. Как вымерли.
Когда хлопнула металлическая дверь в коридоре, Барская так настрадалась, что чуть не захныкала от счастья. Избавление, казалось, уже близко. К сожалению, вместо уверенных мужских шагов из-за угла послышался цокот каблуков. Первой в поле зрения появилась грудь, затем стройная ножка в не более "удобных", чем у нее, сапожках. Сузив глаза, Настя наблюдала за коротким, явно показательным дефиле госпожи Репиной. Все же не зря она вчера провела столько времени, рыская по просторам интернета.
Девушка, игнорируя ее присутствие, доцокала до кабинета, дернула ручку двери. Закрыто.
– Черт... Где они все подевались?
– голос у местной красотки был под стать внешности: грудной, низкий, словно она постоянно была наготове соблазнять и развращать.
– Это вы сейчас у меня спросили?
– красноречиво осмотрев пустой коридор, уточнила Барская. Ситуация ее забавляла.
– Нет, у домового!
– огрызнулась "миссис грудь".
Настя не проронила ни слова. Казалось, дамочке срочно требовались уроки хорошего тона. Даже странно, не вязалась она с образом супруги Репина. Всегда вежливый и интеллигентный, Юра был полной противоположностью хамоватой девице. Тут или Репин хорошо скрывал свою истинную сущность,
– Вы вообще кто?
– наконец-то решила поинтересоваться незнакомкой Алла.
– Мы пресс-секретарь команды, - Барская уже уселась на своего конька.
Судя по тому, как дамочка округлила глаза, подобного она не ожидала.
"Ах ты, несчастная курочка, небось, думала, что я очередная фанатка?" - старательно скрывая улыбку, подумала Настя. Вряд ли муженек не рассказал ей о том, кого назначили на новую должность. Что-что, а свои прелести в фамилии "Барская" были. Давить интеллектом на таких, как эта Алла, являлось делом неблагодарным и трудоемким. Что им до чужого интеллекта - свой бы не растрясти... в декольте.
"Декольте" уже готовилось дать отпор, как из-за угла показалась фигура главного менеджера. Судя по взволнованному выражению лица, Репин почуял, что запахло жареным. Поздоровавшись с Барской, он быстро открыл дверь офиса и впустил дам. Алла первой впорхнула в кабинет, Настя нарочито медленно вошла следом. Соревноваться в беге на короткие дистанции она не планировала. Не барское это дело.
Репин, как радушный хозяин, показал новому пресс-секретарю ее рабочее место и предложил кофе. Настя отказалась. Уж очень хотелось поскорее усесться на свой стул, вытянуть ноги и ощутить блаженство. Она бы и глаза закатила от удовольствия, да прозрачная перегородка, отделяющая ее кабинет от остальной части офиса, к особой вольности не располагала. Пришлось радоваться так, скромно, молча и... недолго.
Вслед за Юрой на пороге офиса появился тренер. Эдуард Станиславович был уже в спортивном костюме. Бегло осмотрев помещение, он молча кивнул Барской, бросил презрительный взгляд на Репину и чуть ли ни за шиворот вытащил в коридор Юру. О чем они там разговаривали, можно было только догадываться.
Главного менеджера не было долго. Настя успела разложить свои вещи, включить компьютер и даже выпить стакан воды. Растворимый кофе, единственный, что был в наличии, пить побрезговала, считая, что, если уж и накачивать свой организм кофеином, так хотя бы качественным и с удовольствием.
Алла, раскинувшись в кресле, чинно попивала кофейную бурду и без всякого смущения копалась в компьютере мужа. Барская не стала заглядывать в монитор, чтобы не расстраивать себя еще больше. Она бросила короткий взгляд на Репину и прямо спросила:
– Подскажите, пожалуйста, где я могу найти остальных игроков и тренера?
– В курилке они, - не отвлекаясь от своего занятия, проворчала миссис "грудь".
– Они там каждое утро.
– В курилке? Спортсмены?
– это несколько удивило.
– Вся хоккейная команда?
Ответа не последовало. Запас приветливости Аллы исчерпался за короткий срок. Настя же, резонно решив, что уж вонючую курилку она, некурящая, всегда найдет по запаху, напирать не стала. Прихватив с собой мобильный телефон, пресс-секретарь вышла из офиса.
Полупустая парковка встретила ее противным, холодным ветром и тишиной. Ее серебристый "колобок"* тускло поблескивал среди пары десятков других автомобилей. В сторожке, облокотившись о подоконник, дремал усатый сторож, и больше в округе не было ни одной живой души.