Озарение
Шрифт:
— И напрасно. Вы же были друзья? — Аничкова пристально посмотрела на Дану.
— Мы и не ссорились, просто не встречаемся.
— Тебе надо восстановить с ним контакты.
— Зачем?
— Им интересуются коллекционеры, галеристы. Я хочу написать о нем статью.
— Так, напиши, в чем же дело?
Марина отрицательно покачала головой.
— Не получится. Ты же знаешь, он меня к себе не подпустит. Еще со времен учебы в Академии, он меня на дух не переносил.
Дана это знала, Нефедов считал Аничкову никчемной и абсолютно бездарной. И полагал, что в Академии художества делать
— Что же делать? — спросила Дана.
— Помоги мне, уговори его принять меня, показать свои последние работы. Подумай, ты же женщина, а он мужчина. Он в тебя влюблен со времен Академии.
— Когда это было, — махнула рукой Дана. — К тому же я не ответила ему взаимностью.
— Так ответь.
— И что я должна сделать?
— То, что захочет от тебя мужчина — только и всего, — улыбнулась Аничкова.
— А если Нефедов захочет переспать со мной?
— В чем проблема, одним мужчиной больше, одним меньше, что это меняет.
— Павел не в моем вкусе. Ты же помнишь, он маленький и некрасивый. Почти урод. К тому же стал лысеть.
— Что же тут удивительного, ему же уже лет сорок пять.
— Всего сорок.
— Послушай, если нужно для дела, кто же обращает внимания на такие мелочи. Думаешь, я сплю только с красавцами.
Дана с любопытством посмотрела на подругу, впервые она слегка приподняла завесу над этой стороной своей жизни. Дана с большим интересом послушала бы продолжение рассказа на эту тему, но Марина явно не собиралась и дальше удовлетворять ее любопытство.
— Ладно, я тебе кое-что приоткрою. Статья про Нефедова — это требование Гершовича. Он хочет его продвигать, считает, что он перспективен. И надо привлечь к нему внимание публики. Если бы не это, думаешь, стала бы я тебя о таком просить.
— И в чем тут мой интерес? — спросила Дана.
— Я предлагаю тебе бартер. Ты помогаешь мне проникнуть к этому нелюдиму, а я тебе… — Аничкова сделала эффектную паузу.
Дана превратилась вся во внимание. Интуиция подсказывала ей, что сейчас она услышит нечто важное для себя.
— Что же я получу взамен?
— Я тебе помогу выставить твои работы в галерее Гершовича.
— Ты не шутишь? — не поверила Дана.
— Не беспокойся, я говорю серьезно. У меня с ним завязались хорошие контакты.
Дану охватило сильное волнение. Гершович был один из самых известных, если не самый известный галерист Москвы. Выставляться у него было очень престижно и очень выгодно, так как становилось гарантией того, что твои работы раскупят или он купит их сам, причем, по очень выгодной цене. Не случайно, некоторые его сравнивали с Третьяковым. Даже если это сравнение было сильно преувеличенным, но в все равно оно говорило о многом. О том, чтобы Гершович обратил бы на нее свопе благосклонное внимание, Дана и не мечтала.
— Этого не может быть, потому что не может быть никогда, — выдохнула она.
— Ты права, еще недавно этого быть не могло, но сейчас вполне может быть, — возразила Марина. — Он затевает один проект, очень амбициозный. Он назвал его по моей подсказке: «Лучшие художники будущего». Он собирается отобрать самых талантливых молодых авторов и устроить грандиозную выставку. И не только
— Теперь поняла.
— Так бартер у нас с тобой будет?
— Я очень постараюсь, Марина, — пообещала Дана.
2
Дана сидела в своей квартире-мастерской. Она считала, что ей крупно повезло, что удалось относительно дешево снять помещение, в котором можно было и жить и работать. Впрочем, за дешевизну приходилось платить тем, что ее жилище пребывало довольно в печальном состоянии и давно требовало ремонта. Часть обоев отклеилось, с потолка периодически сыпалась штукатурка, половые доски при ходьбе противно скрипели, а некоторые вообще едва держались. Когда Дана впервые попала сюда, ей стало нехорошо, захотелось тут же убежать. Остановила только цена. Но со временем она привыкла к такому интерьеру и уже мало обращала на него внимания. Бывают помещения и похуже, она такие видела.
Сейчас же ее вообще это не интересовало. Дана сидела на стуле и обдумывала услышанное от Марины. Перед ней стояло несколько сложных задач, решить которых было совсем не просто. Во-первых, предстояло возобновить отношения с Нефедовым. А Дана не была уверенна, что тот согласится на это. То был человек, которого она плохо понимала, хотя была с ним знакома уже немало лет.
Нефедов был не просто самым старшим на их курсе, а по сути дела принадлежал другому поколению. Чтобы поступить в Академию, он бросил предыдущую работу. Дане не были известны все детали; вроде бы он был далеко не самым последним человеком в какой-то крупной компании, заведовал исследовательским сектором, получал хорошую зарплату. И даже являлся кандидатом не то химических, не то физических наук — точно она не знала, да и не интересовалась. И вот он все бросил и стал учиться на художника, когда ему было уже довольно далеко за тридцать.
Так получилось, что их места в учебном классе оказались по соседству, и они стали общаться. Как мужчина Дане он совершенно не нравился, а вот разговаривать с ним было интересно. К тому же и преподаватели, и студенты почти сразу признали в нем большой талант, и это привлекало к нему всеобщее внимание. Дана даже немного гордилась тем, что Нефедов выделял ее среди остальных сокурсников. Однажды он пригласил ее на свидание, Дана, сама не зная точно, почему и зачем, согласилась. И во время их встречи она поняла, что он к ней сильно не равнодушен.
Дане не хотелось рвать с ним отношения, но и ответить на его чувства при всем своем желании была не в состоянии. Уж слишком он был не привлекателен: не просто маленький, а скорей тщедушный, с некрасивым лицом. Она и представить не могла, что с ним можно лечь в одну постель и заняться любовью. С ее точки зрения то было сродни извращению.
Поэтому она избрала выжидательную тактику, не говорила: «нет», но и не соглашалась на сближение. К ее удивлению, Нефедов все это стоически сносил, периодически делал робкие попытки сделать их отношения более близкими. Дана на эти поползновения отвечала стандартно, что пока к этому не готова. Ее кавалер молча принимал ее объяснения — и все продолжалось в том же духе.