Озаренный Оорсаной 2. Путь Жреца
Шрифт:
— Идем, — бросил он мне и, не спеша, направился в храм богини. Я последовал за ним. Поздно было отказываться. Хотя у меня и не возникало такого желания, еще днем я решил отправиться к богине, а там — будь что будет!
Мы вошли в храм, и жрец подвел меня к статуе богини, стоявшей слегка в отдалении, в отдельном закутке. Она немного отличалась от других: у обычной статуи богини левая рука лежала на животе, символизируя любовь и продолжение рода, а правая была слегка вытянута вперед, даря прощение и принимая благодарность, а у этой обе руки были вытянуты вперед.
Остановившись рядом, жрец дождался, когда я насмотрюсь на нее, и кивнул, приглашая подойти вплотную к статуе:
— Все очень просто, не бойся. Подойди к Лучезарной, и возьми ее протянутые к тебе руки. Закрой глаза и уйди в глубокую медитацию. — Он посмотрел на меня, я кивнул, показывая, что все понял, — видишь, ничего сложного или опасного. Полностью расслабься и доверься богине, — он посмотрел, как я бережно взял протянутые ладони статуи, и бесшумно отошел в сторону, чтобы не мешать.
Это странно, но от мраморных ладоней исходило тепло, обволакивающее тело. Я закрыл глаза и мгновенно провалился в магическую медитацию.
Ощутив сильную жару, я открыл глаза. Нещадно жарило солнце. Я стоял на широкой каменной площади. Воздух был тяжелым и душным. Тряхнув головой, я осмотрелся, и мой взгляд наткнулся на стоящего рядом Никоса.
— Где мы? — ошалело спросил я.
— Похоже, мы на Солнечном острове, — он подошел к ограде и посмотрел вниз, да так и замер. Подойдя к нему, я удивленно стал рассматривать открывшуюся картину. Под нами висела планета, закрытая темными, иногда даже черными, тучами.
— Парящий остров, — догадался я, — а ты как сюда попал? — обратился я к Никосу.
— Я нахожусь постоянно в твоем биополе, или в ауре. Не знаю, как правильно это назвать. Я плотно взаимодействую с тобой и, когда твое сознание перемещается, перемещаюсь и я.
— Понятно, — я еще раз огляделся, — а почему тогда с нами нет Семи?
— Ты до сих пор не понял? Семи не в твоей голове! Семи там, — он ткнул пальцем в проплывающую под нами планету, — он внизу, в башне магов.
— Да понял уже! — буркнул я в ответ. — Просто понять и осознать — разные вещи. Все-то у вас запутано. Так что нам теперь делать? Идти внутрь? — я кивком указал на дворец, крыльцо которого находилось недалеко от нас.
— Ты видишь еще какие-то варианты?
— Наверное, нет. Но как-то… даже не знаю… а вдруг там, и правда, богиня?
— Почему «вдруг»? — он внимательно оглядел меня, — нас там ждет богиня, и тебе не мешало бы перед встречей с ней принять более нормальный вид. Я имею в виду твою одежду. Сейчас ты похож на босяка!
Тут он был прав. Я по-прежнему был в обносках, которые мне притащили ребята. Сам же Никос щеголял в немного старомодном костюме-тройке. Закрыв глаза, я представил себя одетым в одежду моего мира. Светлые хлопковые штаны, белая футболка, сандалии на босу ногу. Я не сплоховал. Здесь действовали те же законы, что и дома у Семи, в башне магов. Всего лишь представь, что ты хочешь — и оно появится. Я с гордостью оглядел себя. Теперь можно идти на встречу с богиней!
— Ну как? — поинтересовался я у Никоса.
— Мог бы одеться и посолиднее, — ответил тот, недовольно оглядев мой наряд.
— Зачем? Жарко же! К тому же, так я ощущаю себя более комфортно. Идем! — и я решительно направился ко входу в дворец.
Глава 5
Поднявшись по ступеням, я открыл дверь и вошел внутрь. Никос шел за мной. Остановившись на пороге, осмотрелись. Мы оказались в большом светлом холле. Перед нами была широкая лестница, поднявшись, мы оказались в зале. Вдоль одной стены стояли высокие шкафы, заставленные книгами, почти всю вторую занимали огромные окна. Пол был покрыт мозаикой, но изображения смешались в разноцветных отблесках солнца, падающего сквозь витражные стекла. Несмотря на обилие солнца, в зале было свежо. В торце комнаты мой взгляд сразу привлек огромный глобус. За ним, на возвышении, стоял стол, за которым сидела женщина лет тридцати в белом пышном платье. У нее были светлые вьющиеся волосы, падающие водопадом на обнаженные плечи. На шее — изящное колье с рубинами. Белая кожа красивого лица выглядела бледной, ярко выделялись алые губы. Она была как две капли воды похожа на статуи богини, которые я не раз видел в храме.
— Смелее, заходите! — слегка улыбнувшись, она приветливо кивнула нам.
Посреди комнаты я немного оробел. Не то чтобы испугался, а именно оробел. Я понял, что совершенно не готов к встрече с богиней. Как себя с ней вести, о чем говорить? Я быстро скинул с себя онемение, и подошел практически вплотную к столу, сопровождаемый насмешливым взглядом. Остановившись, поклонился богине:
— Вы — Лучезарная? — решил на всякий случай уточнить я, ощущая себя неотесанной деревенщиной.
Никос сложил руки на животе и низко поклонился, замерев на мгновение в нижней точке:
— Божественная, рад вас лицезреть, — произнес он, разгибаясь.
— Да, молодой человек. Мое имя Лучезарная, или, как принято в вашем мире, Оорсана, — ответила она мне, — рада принимать вас в своем дворце. Что привело вас ко мне?
— Я слышал, что боги — все ведающие и вездесущие, — тихо сказал я, не удержавшись. Такое со мной бывает, когда я нервничаю. Но богиня меня услышала.
— Народ склонен преувеличивать, когда говорит о богах, — она встала из-за стола и подошла к нам, внимательно разглядывая меня и Никоса, — как интересно! У тебя нет своего тела, но есть разум, — обратилась она к моему спутнику.
— Вы правы, Лучезарная, — он снова поклонился.
— На тебе моя печать, — повернулась она ко мне. Я каждой клеточкой организма ощущал исходящую от нее силу и мощь. Это сложно передать словами, но я готов был горы свернуть, стоило только указать мне цель!
— Я благодарен за то, что вы дали мне вторую жизнь.
— Это хорошо, но я вижу, что у тебя есть ко мне претензии, Семюсель. Тебя ведь так зовут?
— В этом мире — да. Претензии… — я задумался. Сейчас, стоя перед ней, я понимал, насколько мелок и жалок. Какие могут быть претензии к богине, давшей мне второй шанс? — Не совсем так. Просто… жрец мне сказал, что ваше благословение может осложнить мою жизнь…
— И ты пришел служить мне? — прервала она меня.
— Я еще не выбрал. В любом случае, я привык сначала разбираться, кому и почему я должен служить.
— Понимаю тебя. Это взрослый, взвешенный подход. Нормальный для выходца из серого мира, — произнесла она, слегка поморщившись. — Вы привыкли жить ради себя и служить лишь деньгам. — Она замолчала, ожидая моего ответа.
— Частично вы правы, — я чувствовал, что сковывавшее меня вначале онемение проходит, и я могу говорить более свободно, — деньги являются в нашем мире важной частью общественного уклада. Они, в некотором роде, мерило всего. Успеха, признания… но можно служить и идейно, быть бессребреником. В моем родном мире это тоже уважают. И сам я готов пожертвовать многим ради какой-то важной цели. Так что вы не совсем правы, считая мой мир совсем уж пропащим.