Озеро Черного Дракона
Шрифт:
В комнату неслышно вошла младшая дочь Муя. Депушка была в яркой саронге на шее, красиво гармонируя с матовой кожей, блестело стеклянное ожерелье, в ушах такие же серьги, на запястьях рук и ног — медные браслеты. Молчаливо поклонившись гостю, девушка поставила перед ним кувшин, паглухо замазанпый глиной, откупорила его, влила в него из двух буйволовых рогов воду и сунула внутрь две длинные с металлическими наконечниками бамбуковые трубки. Засыпанный неделю назад в сосуд специально приготовленный сладкий рис, растворенный сейчас водой, давал приятное на вкус вино.
Муй уже успел расспросить
Между тем Муй продолжал думать над тем, что привело к нему Чинь Данга и почему его солдаты окружили мирное селение охотников и никого из него не выпускают.
Скорее всего, решил он щро себя, баодаевец опять явился за молодыми, крепкими мыопгами, чтобы чинить дороги, валить лес, возить камень. Ведь не проходит недели, чтобы чужеземцы не забирали людей на работы. Из-за этого и жить становится невыносимо: все .приходит в запустение, некому охотиться, некому выжигать лес, готовить новые поля под посевы риса и маниоки.
Старейшина тяжело вздохнул. Придет ли когда-нибудь этому конец? Если французам и баодаевцам нужна еда, они приходят, когда им заблагорассудится, в селение и хватают кур, свиней, забирают корзины с рисом и пшеном. Им требуются солдаты — они разлучают мыонгов с родп- 7 телями, женами п детьми. Чужеземцам нужны рабочие — они сгоняют здоровых мужчин, женщин, подростков на перевозку камней, ремонт дорог. А сколько угнанных французами мыонгов не вернулось домой! Сопротивляться чужеземцам?.. И отец Муя, и дед его, помнится, говорили, что это так же бессмысленно, как пытаться выловить отражение луны из речной воды...
Когда-то белые не осмеливались приходить в их горы. Мыонги п другие охотничьи племена были хозяевами этих меси» Но впоследствии здесь появились солдаты-чужеземцы, за ними — миссионеры, которые старались убедить охотников в том, что их старые боги никуда не годны, и навязывали им свою веру. Все это можно было еще стерпеть, если бы белые не стали вводить в горах своп порядки: жечь и грабить, разорять поля и насильно угонять людей на плантации.
Чего только не делали жители гор и лесов, чтобы обезопасить себя от чужеземцев: и глубокими рвами окружали селения, и расставляли на тропах, ведущих в горы, деревянные фигуры своих самых грозных богов, и даже переселялись целыми племепами в более отдаленные глухие места. Пробовали сопротивляться белым при помощи фитильных ружей и отравленных стрел. Но французские солдаты сжигали после этого целые деревни. Эти люди жестоки, коварны, хитры и расчетливы. Жаловаться на них? Но кому, если они хозяева и на их стороне сила?
И все же такие охотники, как Кремень, Большой Ветер и молодежь, которая в последние годы больше слушает их, чем даже его, старейшину племени, считают, что против белых насильников нужно по-прежнему бороться....
Размышления Муя были прерваны вошедшим солдатом. Даже не взглянув в сторону хозяина дома, он наклонился к Чипь Дангу и что-то зашептал.
— Уже поздно. Скажи Лу, что останемся на ночь в селении, — бросил ему Чинь Данг. — Пусть костры подготовит. Иди!
Муй недоумевающе взглянул на гостя. Это не ускользнуло от быстрого, как у рыси, взгляда баодаевца. Он привстал с циновки и, чуть припадая на левую ногу, зашагал по мягко прогибающемуся под ногами бамбуковому полу.
— Старейшина, — сказал баодаевец, — наверно, не догадывается, зачем я пожаловал к нему?
Муй вопросительно взглянул на гостя.
Чинь Данг обнажил в улыбке свои черные от жевания бетеля 8 зубы.
— Мне нужен проводник. Я слышал, что твой охотник Кремень лучше всех знает джунгли. Верно это?
Муй молча кивнул головой.
— Я жду, что скажет старейшина.
Старик, словно для того, чтобы выиграть время,' стал откашливаться.
— В джунгли сейчас опасно идти, — уклончиво па-чал он. — Пришельцев на каждом шагу там подстерегает смерть. Пусть Чинь Данг подумает об этом.
— Каких пришельцев?
— Тех, кто не живет в джунглях.
В глазах Чинь Данга блеснули злые искорки.
— Ты стал многословен, как старуха. Зови-ка лучше Кремня! Я с ним скорее договорюсь о деле.
— Я пошлю за ним, но уважаемый Чинь Данг не знает этого охотника. Не пойдет он проводником.
— Зови! Французы хорошо заплатят ему.
— Кремень тверд...
Чинь Данг пренебрежительно махнул рукой:
— Огонь и железо гнет... А ты, старик, если только добра желаешь своим соплеменникам, прикажи ему идти с нами. Запомни мои слова!..
Прошло немного времени, и в проеме дверей внезапно возникла широкоплечая, жилистая фигура охотника. Отвесив поклон Мую, он тихо сказал:
— Ты звал меня, отец? Я явился.
— Присаживайся к нам, Кремень. Послушай, что скажет тебе Чинь Данг.
Но мыонг, чуть приблизившись к столу, продолжал выжидающе стоять.
— Садись рядом со мной, Кремень, — приветливо улыбнулся ему баодаевец и, указывая на коробку с бетелем, добавил: — Хозяин угощает нас. Бери! Шуя бетель, поверяешь друг другу сердечные тайны!
Кремень присел и, отказавшись от бетеля, закурил.
— Какие у охотника тайны! — уклончиво сказал он.—» Одни только и мысли у него, чтобы дичь подбить и семью накормить... Так ведь, отец?
Муй в знак согласия молча наклонил голову.
Вытащив из тростниковой коробки сочный, острый на вкус, светло-зеленый лист бетеля, гость положил на него кусочек кислого плода арековой пальмы, капнул сверху гашеной известью из бамбуковой трубки и, свернув, сунул жвачку в рот.
На лице Чинь Данга появилось выражение благодушия, в уголках губ запузырился красный, как кровь, сок. Прищурив глаза, он жевал, не спуская глаз с охотника.
Он много слышал о его смелости и охотничьем искусстве, но видел его впервые. У Кремня было открытое, мужественное лицо, каждая черточка которого дышала спокойствием, силой и упорством. Он был одет в черные холщовые штаны, куртку, сшитую из выдубленных кусков древесной коры, с открытым воротом, затейливо обшитым цветными нитками. Волосы его были коротко подстрижены. Мускулистую шею охотника охватывало ожерелье из зубов тигра.