Озеро Черного Дракона

Вершинин Анатолий

Бродячий кузнец многозначительно подмигнул мальчику:

— Туда, где для меня найдется подходящая работа!

Железный Бамбук понимающе кивнул ему. И кузнец, чуть раскачиваясь, двинулся полевой тройкой по направлению к соседнему селению.

Благодаря походной кузне дядя Ши мог свободно появляться в любом селении долины Желтой Протоки. Нередко бродячий кузнец заходил в дом Нгуена, отца Железного Бамбука. И мальчик догадывался, что через дядю Ши неуловимый Беловолосый — партизанский вожак, — держит связь с деревенскими группами сопротивления.

Никто

не мог бы сказать, где живет дядя Ши, а возможно, у него и не было дома. Ведь каждую ночь бродячий кузнец ночевал на новом месте, и, если появлялась необходимость срочно встретиться с ним, это можно было сделать только через других связных. Однако Ши обладал необычным чутьем, благодаря чему всегда внезапно появлялся там, где он был нужен...

Железный Бамбук позавидовал дяде Ши: ведь он встречается с самим Беловолосым! Мало кто имел счастье видеть Беловолосого. Даже отец говорит, что не знает его в лицо. Но он объяснил Железному Бамбуку, что, если бы Беловолосый так умно не построил своей связи с патриотами, возможно, кто-либо из предателей давно бы уже выдал его французам. Ведь французские оккупанты обещали за голову Беловолосого огромную сумму денег.

Железный Бамбук взглянул в сторону французского сторожевого поста. Сквозь паутину его многорядиых проволочных заграждений угадывались бетонные колпаки со щелями для пулеметов, рвы и насыпи. Между пожелтевшими ветками маскировки проглядывали грубо сколоченные дощатые бараки и несколько аккуратных офицерских домиков. На высоком бамбуковом шесте трепыхался трехцветный французский флаг. Справа и слева от построек стояли сторожевые вышки, а ближе к реке находилась военная база горючего.

Ухо Железного Бамбука вдруг уловило постепенно нарастающий характерный скрежет металлических гусениц и глухое урчание моторов.

Мальчик быстро оглянулся.

Из ложбины один за другим выползали, словно крабы, два неуклюжих темно-зеленых чудовища. Это танки-амфибии. Переваливаясь на рытвинах, они поползли к Донг-Тоа, вероятно, для того, чтобы пополнить там свой запас горючего и двигаться дальше.

Железный Бамбук нащупал в левом кармане два крошечных, вырезанных из бамбука прямоугольника и переложил их в правый.

Сзади снова послышался скрежет и грохот.

Это двигались, лязгая гусеницами, бронетранспортеры с французскими солдатами. Не сворачивая к Донг-Тоа, они потянулись по Большой дороге на север.

Железный Бамбук сосчитал их и переложил иэ одного кармана в другой пять крошечных треугольников.

В кармане юного наблюдателя хранилось множество дощечек разных форм и размеров, и каждая имела свое условное значение: квадратик означал автомашину, прямоугольник с выемкой — орудие с тягачом... А без этих дощечек разве запомнишь, сколько и каких вражеских машин проехало, например, от Ханоя на север!

У товарищей Железного Бамбука для этой же цели служили бобы, косточки от плодов, семена и даже различных размеров и окраски птичьи перья. Только братья-близнецы Гороховые Стручки обходились без всего этого, но зато какая у них память!

Глубокое молчание стояло над спящей долиной Желтой Протоки. Но вот со стороны реки несмело подул предутренний ветерок, и зашевелились, сухо зашелестели колосья побронзовевшего риса, запеленатая светло-зелеными листьями кукуруза, кроны темных длиннолистных манго и причудливо изогнувшие свои коленчатые стволы кокосовые пальмы.

Солнце поднималось все выше. Уже давно проснулись деревенские дворы и улочки. Вот двое крестьянских парней разбрасывают для просушки стог арахиса деревянными вилами. В соседнем дворе несколько ребятишек расчесывают волокно от кокосовых пальм для плетения веревок. Неподалеку от них, сидя на траве, старик плетет похожую па огромное блюдо бамбуковую веялку.

Оживают и крестьянские поля. Кое-где на них замелькали согбенные спилы земледельцев. Появились у оросительных каналов и шумные ватаги деревенских мальчи-шек-рыболовов. При помощи плетеных корзинок они ловко вылавливали из воды мелкую рыбешку зек, обычно заходящую сюда из реки. А кто это так быстро бежит сюда из деревни?

Железный Бамбук узнал маленькую Динь. Это она. Но почему Динь сейчас здесь, а не в Донг-Тоа, где опа обычно с матерью-вдовой стирает белье чужеземцам, убирает их комнаты, моет посуду в офицерской столовой? Не иначе, как что-то случилось...

Железный Бамбук порывисто приподнялся, нетерпеливо всматриваясь в приближающуюся девочку.

Запыхавшаяся, возбужденная Динь еще издали крикнула:

— Железный Бамбук, где отец?

— Еще не вернулся. Л зачем он тебе?

Тоненькая и большеглазая девочка легко и ловко вскарабкалась на сторожевую вышку и, порывисто дыша, бросила:

— Чужеземцы арестовали храмового сторожа Ньака!

— За что? — сразу насторожился мальчик.

— Видно, узнали о том, что на Слоновом холме спрятан рис для партизан. Вот и хотят, наверно, выпытать у пего место.

Железный Бамбук наморщил лоб, помрачнел:

— Ньак скорее язык себе откусит, чем скажет что-нибудь чужеземцам.

— Не скажет — чужеземцы сегодня или завтра сами перероют все на холме и найдут.

— А ты когда и где об этом узнала? — спросил мальчик.

Динь быстро огляделась, словно кто-то мог их здесь подслушать, и приглушенно бросила:

— Сегодня утром в офицерской столовой...

В небольшом помещении офицерской столовой сторожевого поста Донг-Тоа нечем было дышать. Выглянув во двор, повар Леже долго искал глазами Динь. Ее не было видно.

— Динь, Дннь! — закричал он своим тонким, пронзительным голосом.

Девочка откликпулась из зарослей:

— Здесь я, господин Леже!

— Куда запропастилась, черномазая?! — выходил из себя Леже.

— Да ведь вы сами послали меня за глиной.

— Брось глину и сейчас же беги сюда!

Динь в белой кофточке и коричневых домотканых штанах тут же вынырнула из зелени:

— Я слушаю вас, господин Леже.

— «Слушаю, слушаю»! — зло передразнил ее повар.— Ступай скорее, возьмись за панки! Господа офицеры жалуются на духоту. Живо!