Озеро
Шрифт:
Прошло несколько месяцев. Однажды холодной ночью на берегу моря, куда я пришел на тренинг по медитации, я вспомнил маму. Я вспомнил, что это Япония и меня скорее всего похитили. После этого прошло еще несколько дней. В секте было немало таких людей, как Мино-кун и его сестра, которые были вовлечены во все это вместе с родителями. Я успел привязаться к ним и постепенно тоже стал воспринимать себя членом их семьи. Мать Мино и Тии по каким-то идейным соображениям не жила с ними в одной комнате, а я спал вместе с ними. Мы лежали, взявшись за руки, как три параллельные линии.
Днем к нам приходили различные
Когда я все вспомнил, поначалу меня охватило смятение, и я чуть не сошел с ума, поэтому несколько дней никому не говорил ни слова об этом. Я потихоньку исследовал свое местонахождение. И когда наконец выстроил, как мне казалось, максимально близкие к истине предположения, я твердо решил бежать.
Думаю, в те дни немудрено было лишиться рассудка.
Я вел борьбу внутри себя.
Человек инстинктивно старается убежать туда, где легко, где нет боли.
Мне не хотелось думать, что люди, с которыми я провожу каждый день, плохие, и мое сознание непроизвольно склоняло меня к мысли, что мои воспоминания ложны. Мне совершенно не хотелось расставаться с Мино и Тии. Если я сбегу и к ним явится полиция, что будет с моими друзьями? Я даже думать об этом боялся. Мне казалось тогда, что мой побег принесет вред и будет только хуже.
Это заграница? Нет, должно быть, Япония. Я родился и вырос здесь, среди этих людей, не так ли? Неправда, меня похитили. Похищение людей — это зло, с этим нельзя мириться. Нет, нельзя сдавать полиции этих добрых людей. Сколько времени я здесь? Очень давно. Моя мама еще жива? Я уже ничего не понимал. Образ, который всплывает в моей памяти, — это моя мама? Нет же. Просто мне очень хочется иметь маму, и это всего лишь моя фантазия... Вот так в моей голове все перемешалось, и меня раздирали собственные сомнения. Моя психика пошатнулась.
Тогда я рискнул посоветоваться с Мино.
Ночью Мино-кун шепотом сказал мне: "Я думаю, то, что ты говоришь, возможно, так и есть. Точно не знаю, потому что мы с младенчества живем среди этих людей. Однако мне кажется, что тебя действительно похитили. И то, что здесь нет твоей мамы, тоже странно. К тому же это Япония. Без сомнения. Несмотря на то что все, похоже, решили не говорить об этом".
Мино-кун не знал, что с ними будет, и все же высказал мне свое мнение. В некотором смысле он рисковал своей жизнью, и за это я теперь перед ним в долгу. Хотя и так долго не решался навестить их...
И то, что Тии прикована к постели, и то, что я увядаю на глазах, вовсе не из-за душевной травмы. Все дело в том, что нас тогда чрезмерно пичкали медикаментами, что в итоге сказалось на печени. Мино-кун привык держаться довольно бодро, но, думается мне, настоящего здоровья и там уже нет.
Их мать умерла от рака печени почти сразу же после того, как распалась секта.
Тот дом, в котором сейчас живут Мино и Тии, прежде использовался храмом как амбар и гостевая. Потом одно время там довелось пожить нам с мамой. А после того как умерла мать Мино и Тии, было решено отдать этот дом им в безвозмездное пользование. Мы подумали, что они могут жить там сколько угодно. Я и по сей день не знаю, было ли благом для них то, что я совершил. Иногда мне кажется, что им было бы лучше, если бы, сбежав оттуда, я никому ничего не рассказал и они по-прежнему продолжали бы жить в той коммуне. Поэтому мне хотелось быть хоть немного полезным в их новой жизни, хотелось защитить их от внешнего мира. Мама была со мной солидарна в моем порыве.
* * *
Руки Накадзимы были крепко сплетены на груди. Казалось, что привычная дорога как-то плывет и извивается.
Я же, едва поспевая за Накадзимой, слушала его рассказ.
— Изначально участники секты там не жили. Похоже, какое-то время они по всей Японии искали тихое укромное местечко. Разные люди то вступали в секту, то покидали ее. Было вполне обычным делом, что в ней вдруг появлялись незнакомые лица или исчезали те, кто до недавнего времени являлись ее членами. Поэтому совершить побег было не так уж сложно.
Больше всего я боялся, что, если мне удастся добраться до места, где есть люди, это действительно окажется за границей и я не смогу общаться на их языке. Боялся, что все то, что я считал своими воспоминаниями, на самом деле всего лишь моя фантазия. У меня не было паспорта, и в любом случае я не смог бы уехать туда, где, как мне казалось, был мой дом. Когда я вернусь, мне придется снова начать жить. Но мне не хотелось. А что, если это окажется правдой? Я уже не мог перестать думать обо всем этом.
Тогда мне казалось, что лучше бы я умер.
У меня было что-то вроде маленькой мечты, чтобы я уже не существовал в этом мире. А что касается мамы, то она не была предметом моих мечтаний. Скорее, она была каким-то фоном моего появления на свет, ароматом моей детской свободы, обратной стороной которой являлись родительская любовь и надежды... в общем, в то время она была мое все...
Моя голова закружилась, в глазах потемнело, и мне захотелось лечь и навсегда остаться лежать там.
Но у меня был Мино-кун. Его слова глубоко врезались в мое сознание.
Я доверял этому человеку. Если бы он не поделился со мной своим предположением о том, что мы находимся в Японии, несмотря на то что об этом никто не говорит, наверное, я почувствовал бы себя более одиноким и беспомощным.
Мино-кун стал больше обращать внимание на ту информацию, что получал от своей странной младшей сестры. В глубине души он боялся, что, если взрослые узнают об удивительных способностях его сестры, их мать сможет укрепить свои позиции, и тогда они надолго останутся в этой секте. По этой причине он старался скрывать от взрослых то, что говорила ему Тии, хотя это было очень непросто. Я решил во что бы то ни стало спасти их. Однако я не знаю, расценили ли они сами это как спасение. Ведь их родители, возможно, и отец тоже, изначально были в той секте. Должно быть, их рана и отчаяние были гораздо глубже моих.
То, что Мино-кун сделал для меня, тот благородный поступок, как мне кажется, нарушил его собственное равновесие и равновесие его сестры. И пусть это равновесие было фальшивым, на том временном отрезке оно было для них настоящим и несомненным. После все изменилось. Однако Мино-кун сам пожелал пойти на это, пусть даже потому, что хотел спасти меня и Тии. И вот именно этот акт любви позволяет ему до сих пор так искренне и лучезарно улыбаться.
Я сосредоточенно брел по лесу, размышляя только о маме и словах Мино.