Ожерелье из разбитых сердец
Шрифт:
Тут же вспомнился еще один роман Мендадзе. О женщине, погубившей и себя, и своих троих детей после того, как от нее ушел муж, а потом еще и возлюбленный, которого она уже представила детям как нового папу. О подобной истории тоже писали газеты, только в то время, когда я читала книгу, мне не было никакого дела до прототипов того романа.
В общем, из книг Мананы Мендадзе только что не капала настоящая кровь. Я сидела в кресле и не могла пошевелиться от ужаса. Что же это за маньяк скрывается за псевдонимом Мендадзе? И какое я имею ко всему этому отношение? Но ведь имею же! Имею!
Неужели Феликс Плещеев и Манана Мендадзе – одно и то же лицо? Похоже на то... Хотя... когда я читала романы Мананы, мне казалось, что она женщина до кончиков ногтей, потому что слишком точно описывает переживания влюбленных женщин. Откуда бы Феликсу это знать? Или мужчины испытывают сходные чувства? Нет! Нет! И нет! Мы слишком разные, чтобы чувствовать одинаково. Но... тогда получается, что книги писал не Феликс... Нет, не получается! Их писал именно он! Может быть, его настоящая профессия – психолог? Загнанные обстоятельствами в угол женщины приходили к нему на прием, рассказывали о своих переживаниях, а он, как раньше говорили, все брал на карандаш! Да! Все именно так и есть! Надо признать это со всей очевидностью! Но Наташа... Откуда она могла знать? Или сообразила, как и я, по книгам? Или... Да разве теперь что-нибудь узнаешь о том, как до всего дошла Наташа! Но почему не предупредила меня открытым текстом? Зачем позволила, чтобы я... Или хотела, чтобы у нее на том свете была компания потесней?
Стоп... стоп... не надо форсировать события! Я еще пока на этом свете, и ничего ужасного со мной не случилось, если не считать ограбления квартиры поганцем Вадичкой. И Феликса рядом нет! Неужели он меня пожалел? Нет! Такие не пожалеют! Гонорары упадут! Рейтинги понизятся! Такие самым натуральным образом идут по трупам... Значит... значит, он что-то задумал... Но... не на ту напал... Конечно, я влюблена в него сильно... была... но не до психоза, подобного тем, что он описывал в своих романах. Я вообще собралась замуж за Мастоцкого... Неувязочка получилась у Мананы Плещеевны, кровавой Чарубины де Габриак...
Конечно, хорошо бы для полноты впечатления прочитать еще что-нибудь из... но сил уже нет. И так весь день отдан псу под хвост, вернее, Манане Мендадзе, вернее...
В комнату влетел Кирилл с раскрытой книгой в руках (видимо, тоже читал Чарубину на кухне) и с воплем:
– Ну если у этой бабы все истории подлинные!
– Про все не скажу, Кира, а вот эта, последняя... – Я потрясла книгой, которую держала в руках, – ...похоже, тоже списана с натуры...
– Да ну... – Мастоцкий, смешно сморгнув, опустился на кресло против меня.
– Ты ведь на даче еще не был? – спросила я.
– Нет, я же сразу к тебе, с поезда...
– И про Дану Росс ничего не слышал?
– Кажется... нет... А что?
– Она покончила с собой на даче Гороховского!
– Да ну!
– Кира! Телевизор просто разрывался от этого сообщения! Все газеты писали!
– Я мало смотрел телевизор в
– Судя по этому роману... – Я опять потрясла «Последним шлягером», – ...наложила на себя руки из-за несчастной любви.
– Наложила руки?
– Ну это я так... Она отравилась... снотворным...
– Погоди... – Мастоцкий пересел ко мне на подлокотник кресла. – Какая же у Даны могла быть несчастная любовь, если Гороховский ее на руках носил! На виду у всей страны в телевизоре и на виду у всех дачников у нас в Завидове!
– А она любила вовсе не Гороховского!
– А кого?!
Я поежилась и выдавила:
– Думаю, Феликса...
– Феликса?! Это который...
– Да, тот самый, в которого, как мне казалось, я влюбилась без памяти!
Кирилл недоверчиво посмотрел на меня и спросил тихо и вкрадчиво, как разговаривают с душевнобольными:
– То есть в романе прямо так и написано?
– В романе написано, что некую певичку Дину Мандел любил баскетболист Горбовский, а она сходила с ума от некоего Анатолия Зуева, который ею помыкал, как хотел, чуть ли не ноги себе вытирал ее роскошными волосами...
– Ну... вот! С чего ты взяла, что этот Зуев списан именно с твоего Феликса... будь он трижды неладен...
Я собралась с духом и рассказала Мастоцкому, каким путями я пришла к данному выводу.
– То есть ты хочешь сказать, что Манана Мендадзе на самом деле никакая не Манана, а... – И он посмотрел на меня совершенно сумасшедшими глазами.
Я только лишь кивнула. Кирилл покусал губы и выдал:
– Да, похоже, что ты права, но тогда... – Он отшвырнул книгу в угол комнаты и потряс меня за плечи. – Неужели не понимаешь, что ты в опасности, если Мендадзе – действительно Феликс Плещеев!
– Почему это я в опасности? – не своим голосом спросила я, поскольку и сама об этом уже подумывала. – Я не собираюсь травиться, выбрасываться из окна и даже самолетом в ближайшее время не полечу! А своими руками он никого не убивает...
– Ага! Ты думаешь, он не сообразит, как тебя использовать для своего нового романа? Да он же маньяк! У него же мозги набекрень и настроены на волну своих жертв. Ты, конечно, по-прежнему думаешь, что ты есть Волчица и все такое... Дура! На каждую Волчицу найдется такой Волчара!!! Одного не пойму...
– Чего?
– Как он не боится выпускать романы после смерти своих женщин?
– А чего ему бояться? Женщины уже ничего не расскажут!
– Но ведь кто-то может все сопоставить, как ты...
– И что? Он скажет, что использовал для своих сюжетов трагические истории, освещенные прессой. Никому не возбраняется. Иногда в книгах даже пишут: по следам реальных событий...
– Но кто-то же мог видеть его с жертвой... будем уж называть вещи своими именами...
– Кира! Он потрясающе осторожен! Никто меня, например, с ним не видел! Я же тебе говорила: мне уже стало казаться, что я его себе придумала, что с ума сошла!
– Да-а-а... И угораздило же тебя! Вот ведь я тебе, видите ли, никак не подходил! Тебе надо было в эдакого урода втрескаться!