Ожерелье казненной королевы
Шрифт:
– Оно поистине прекрасно! – едва слышно проговорила графиня, не сводя глаз с ожерелья.
На пороге гостиной бесшумно возник лакей и почтительно проговорил:
– Ваше Преосвященство, прибыл гонец от королевы.
– Проси, немедленно проси! – Кардинал закрыл футляр, повернулся к двери.
Не прошло и минуты, и на пороге комнаты появился молодой дворянин в черном камзоле, с длинной шпагой
– Именем Ее Величества королевы! – торжественно произнес он, поклонившись кардиналу. – Я прибыл по ее поручению за известным вам предметом.
– Вам знаком этот человек? – Кардинал повернулся к Жанне де Ламотт.
– Разумеется! – ответила графиня. – Это шевалье де Брессак, он пользуется особым доверием королевы.
Кардинал встал, пересек комнату и бережно вручил гонцу футляр:
– Вы, конечно, знаете, шевалье, что с этим предметом следует обращаться чрезвычайно бережно.
– Можете не сомневаться! – Дворянин еще раз поклонился, спрятал футляр под плащом и покинул особняк кардинала.
Возле выхода его встретила хорошенькая горничная, которая подала ему шляпу. Молодой дворянин потрепал девушку по щеке и подмигнул ей. Девушка блеснула глазками и присела в глубоком поклоне.
Молодому человеку и в голову не пришло, что, едва он вышел за дверь, красотка через выход для слуг выскользнула из особняка кардинала и села в карету с гербом графини де Ламотт.
А молодой дворянин в черном камзоле сел в ожидавшую его карету без гербов и знаков различия, закрыл дверцу и откинулся на мягкие подушки.
Он достал из-за пазухи футляр с ожерельем, взвесил его на руках, но не открыл – футляр был запечатан печатью кардинала и Жанна не велела ему открывать его.
Тем не менее этот футляр содержал в себе немыслимое богатство. Теперь им с Жанной были доступны все радости земные, перед ними откроются все двери…
Полюбовавшись футляром, молодой дворянин спрятал его на прежнее место и предался мечтам.
Так блестяще продуманная комбинация благополучно подходила к концу. Они с Жанной обвели кардинала вокруг пальца и заполучили бесценное ожерелье. Теперь нужно только вывезти его из Франции, добраться до Лондона, а там… Там они разберут ожерелье и по частям продадут знаменитым лондонским ювелирам. Конечно, при этом ожерелье потеряет часть цены, но вырученных денег все равно хватит на безбедную жизнь. На безбедную жизнь для них с Жанной…
Правда, тут у него промелькнула неприятная мысль о том итальянском графе… как его… кажется, Калиостро. Ведь это он подсказал им идею насчет кардинала и ожерелья и наверняка рассчитывает на свою долю барыша. Но жизнь так устроена, что победитель забирает все. А победители – они с Жанной. Этот Калиостро может сколько угодно кусать себе локти, но помешать им он уже не сможет…
Молодой дворянин еще немного помечтал о своей будущей прекрасной жизни, но вдруг почувствовал тревогу.
Он давно уже должен был приехать к тому домику, который снимали они с Жанной, но карета все ехала и ехала.
Он отдернул занавеску и выглянул в окно.
За окном кареты были не вымощенные камнем улочки Версаля, а какое-то грязное предместье. И к карете подъезжал всадник, до самых глаз закутанный в черный плащ. Впрочем, этот всадник не казался опасным. Он даже не был вооружен.
Всадник поравнялся с каретой. Возница натянул вожжи. Карета остановилась.
– В чем дело? – Молодой дворянин окликнул своего возницу. – Ты, как тебя… Жак, почему мы стоим?
Возница ничего не ответил, даже не повернулся. Всадник в черном плаще спешился, подошел к карете и открыл дверцу. Молодой дворянин взялся за шпагу.
– Чего вы хотите, сударь? – обратился он к незнакомцу.
– Всего лишь поговорить с вами, – ответил тот и сел напротив. – Всего лишь поговорить.
– Мне недосуг разговаривать с вами. К тому же я вас не знаю.
– Вот в этом вы ошибаетесь. – Незнакомец сбросил плащ, открыв лицо.
Это был тот самый итальянский граф, который подал им с Жанной блестящую идею.
– Ах, это вы, граф! – протянул молодой дворянин. – И о чем же вы хотели со мной говорить?
– О том ожерелье, которое Его Преосвященство кардинал купил для королевы.
– Ах, об этом ожерелье! Но его еще нужно продать, а вы понимаете, сударь, это не так-то легко. Конечно, когда мы его реализуем, вы получите свою долю!
– Конечно. – Калиостро кивнул, затем достал из кармана золотые часы на цепочке, протянул их молодому человеку: – Взгляните, который час?
Часы раскачивались на цепочке, молодой человек следил за ними пристальным взглядом, а Калиостро говорил негромким завораживающим голосом:
– Раз-два, раз-два, тяжелеет голова… три-четыре, три-четыре, веки стали словно гири…
Веки у молодого дворянина и впрямь стали тяжелыми, будто налились свинцом. Он хотел что-то сказать, хотел подняться, но погрузился в странное беспамятство.