Ожидание Двойной Кошки
Шрифт:
— Если ничейный колдун с тобой свяжется мыслью, передашь ему, что гроссведуны королевства хотели бы с ним встретиться. Меня известишь следующим образом, — Хоробка поставил на стол вертикально еловую шишку и крутнул ее вокруг оси.
Шишка, стоя на остром конце, не очень и быстро вращалась, а трое мужчин внимательно на нее смотрели. Впрочем, гроссведун был внимателен ко всему, что его окружало, на протяжении всего разговора.
— Нащупает тебя мыслью Юркай, даст знак, что знает о моей просьбе — останови шишку.
— Ясно. Сделаю, — пробормотал Офедр, удрученный перспективой неопределенно долгого заключения.
Граф
Ка-Смален
Утреннее светло-голубое небо над Ка-Смаленом расцвечивали игривые низкие облачка. Лениво уползая на восток, они сливались с соседями, образуя у горизонта длинные белые полосы. Скорее всего, жители столичного города сегодня могли рассчитывать на хорошую погоду. Более других проявлял интерес к проплывающим облакам оборванец неопределенного возраста, увязавшийся за Юркаем еще на окраине. Юркай, если признаться честно, тоже выглядел оборванцем. Поношенный, а местами и изорванный плащ, серые штаны, разодранные и кое-как зашитые на голенищах сапоги, простая палка в руках и обычный мешок за спиной. Но оборванец местный, столичный, отличался от него так, что поставить их рядом было никак нельзя.
Увязавшийся за Юркаем тип носил засаленную, драную на локтях и под мышками красную рубаху и замызганные штаны неопределенного цвета чуть ниже колена. Штаны держались на нем посредством довольно приличного пояса с металлической пряжкой и подвесными мешочками-карманами. Обходился столичный оборванец без обуви и головного убора. На улицах Ка-Смалена, мощеных разделанными вдоль древесными стволами, конские копыта наломали множество щепок, но пятки оборванца их явно не ощущали. Отстал оборванец от Юркая только возле поворота на улицу Ханской Охоты.
Но даже отстав, оборванец все так же внимательно оглядывал небо, непрестанно шевеля губами. Юркай обернулся на него раз, второй, продолжая удаляться и, наконец, остановился. Положил мешок на землю, повернул его горлом в сторону оборванца и начал было что-то шептать. Вот тут уж оборванец перестал разглядывать облака и что было духу припустился бежать, нырнув в один из боковых переулков. Юркай одобрительно улыбнулся, забросил мешок за спину и продолжил путь.
Ка-Смален, весьма похожий деревянными мостовыми и глухими бревенчатыми заборами на все города Светори, отличался от них воротами. Здешние ворота совсем не напоминали оборонительные сооружения. Лишь понизу они были обиты крепкими брусьями или толстыми досками, а выше пояса человека среднего роста вход во двор закрывала только решетка из тонких реек, сквозь которую можно было наблюдать все, что делалось во дворе. И двери домов, как можно было заметить через решетки ворот, здесь украшали затейливой резьбой и раскрашивали в красный и желтый цвета. На самих воротах висел герб хозяина — если тот имел на это право — и различные охранные знаки.
Гербы здесь, на улице Ханской Охоты, через один пересекались наискось красной полосой. Если верить гвиду, Юркай мог толкнуться в любой из этих домов, пытаясь продать свою добычу. Но он прошелся вдоль улицы, внимательно оглядывая ворота и мелькающих во
То ли он так расположил к себе привратника, то ли люди в этом доме обитали все сплошь доверчивые и донельзя гостеприимные, но через очень короткое время привратник кликнул слугу и приказал провести гостя к хозяину. Более вероятным представлялось первое предположение, потому как, окромя привратника, все во дворе ходили с оружием, а на гостя смотрели не с презрением, что было бы понятно и объяснимо, если принять во внимание одежду Юркая, а с опасливой настороженностью. Слуга подвел гостя к двери в боковой стенке огромного дома с маленькими окнами. Над дверью, которую не удосужились украсить резьбой, висело множество дощечек с начертанными на них охранными знаками.
Слуга, как и прочая дворня, одетый не по степной манере в подпоясанную рубаху навыпуск и чистые черные портки, отступил на шаг в сторону и положил руку на рукоять кинжала.
— Входящие в дом хана Трабисо, да воздаст Ридитол ему здоровьем и плодовитостью его стадам, прикасаются рукой ко всем этим знакам, дабы показать, что пришли они к хану с добрыми намерениями. Прикоснитесь к ним и Вы, господин, и я отведу Вас в зал приемов.
Слуга внимательно проследил, как Юркай быстро общупал все дощечки. Если гость чего-то такое и почувствовал, то ничем этого не выдал — а слуга посмотрел на него недоуменно и, открывая перед ним дверь, неожиданно поклонился.
— Вверх по лестнице, прошу, господин…
Довольно широкая лестница, поднявшись на второй этаж, вдруг сужалась и резко поворачивала направо. Слуга вслед Юркаю не пошел, закрыв дверь снаружи. За поворотом стены и ступени внезапно сменились на каменные, а лестница резко пошла вниз. Окошек здесь не было, в держателях на стенах горели чадные дешевые свечи. Лестница повернула налево и закончилась ярко освещенным коридором, в котором Юркая ждал давешний слуга.
— Прошу за мной, господин, — он зашагал вперед, не оборачиваясь.
Коридор повернул еще несколько раз. Кирпичные стены, завешанные гобеленами со сценами охоты; восьмисвечные канделябры, железные двери в стенах, у которых не было ни ручек, ни отверстий для ключа. Слуга толкнул одну из таких дверей, за которой оказалась совершенно темная комната. Провожающий пробормотал себе под нос нужные слова, и посреди комнаты на столе вспыхнули три большие свечи.
Юркай присел на одну из подушек в левой части комнаты, которая располагалась заметно выше правой, в которой стояли стол и несколько стульев.
— Гость предпочитает степной обычай? — осведомился слуга, оставшийся стоять у входа.
— Я подумал, что степной обычай ближе хозяину, — ответил Юркай.
— В моем доме приняты все обычаи, — в комнату важно вошел человек неопределенного возраста, — гость сам выбирает, что ему ближе.
Смуглое лицо с чуть раскосыми глазами, желто-зеленый халат, алые остроносые сапоги. Волосы сзади заплетены в косичку. Хан присел на один из стульев, и внимательно посмотрел на гостя. Слуга все так же стоял возле двери.