Ожидание Двойной Кошки
Шрифт:
Старую одежду унесли, чтобы сжечь. Юркай, внимательно к чему-то прислушивавшийся, внезапно попросил хана и его слугу заткнуть уши. Дождавшись, пока они выполнят его пожелание, он тихонько свистнул и жестом показал — можно освободить уши.
— Там, наверху, полно собак. Я их немного раздразнил. Пусть здешние ведуны попробуют с ними сладить. Уходим!
Командование взял на себя гость. Не спрашивая хана, он сорвал с одной из подушек накидку и завернул в нее мешок. Затем ударил рукой по стулу, разломав его пополам. Обломки стула немедленно начали тлеть, а по полу потекла волна сизого дыма. Дым казался тяжелым, он держался в самом низу, закрывая только ступни. Вслед за Юркаем беглецы пробежали по коридору к одной из дверей без ручек
Гость, принявший на себя командование, шел первым. Странно молчаливый хан следовал за ним. Слуга, задержавшийся, чтобы закрыть дверь, замыкал шествие. Сгущающийся позади слуги зеленый туман заполнял уже весь коридор, выложенный неровными камнями. На развилке Юркай уверенно повернул направо, следуя за катящимся огоньком. Вскоре они достигли двери, которая тоже открылась после того, как хан приложил к ней ладонь. И эта дверь обходилась без ручки и видимого замка.
— Да, хан, у верховного есть основания тебе не доверять, — проговорил Юркай, оглядывая уставленное бочками подвальное помещение. — Столько колдовских штучек и все наверняка сделаны без участия признанных колдунов.
— Эти штучки помогают сохранить свободу. Ты возражаешь против того, чтобы быть свободным?
Юркай покачал головой. Они прошли между рядами бочек и вышли в следующий подвал. В его дальнем конце теплился тусклый огонек свечи. На полках лежали какие-то овощи россыпью, на крюках висели разделанные туши. Зеленый огонек погас, повинуясь воле главаря беглецов и они шли в темноте, держа направление на желтое пламя свечи.
Здесь подвал расходился тремя коридорами от поднимавшейся вверх лестницы. После короткого подъема хан придержал Юркая за локоть:
— Мы сейчас выйдем в зал караван-сарая. Не стоит обращать на себя внимание. Присядем за ближайший свободный стол. Заодно и глаза к свету привыкнут…
Так и сделали. Слуга сходил к стойке, принес блюдо с вяленым мясом и кувшин пива. Юркай от пива отказался.
— Ты опытен в бегстве, хан. Много врагов?
— У меня есть враги, у него — он кивнул на слугу — есть враги, да и у тебя, уверен, найдутся. Если бы нас с тобой застали в моем доме с твоим товаром, смогли бы обвинить в заговоре против верховного хана. А мы сейчас возьмем в моем втором доме коней и к вечеру доберемся до хана Саймаса. Я проведу тебя к нему. Ты сможешь, пользуясь своим даром, оказать ему всего одну услугу. И за это он дарует тебе титул эмира. Ну а мне, раз уж я подвергся из-за тебя такому риску, ты можешь возместить хлопоты той тварью, что находится сейчас в твоем мешке.
— Не спеши, хан. За тобой приходили люди серьезные. Я разогнал их собак и кое-что сделал, чтобы скрыть наши следы. Но на улицах вокруг сидят ведуны, которые тебя узнают, как бы ты не рядился. И еще есть несколько колдунов, которые водят по улицам нежить, и ищут нас. И эти нас точно найдут.
— Это ильханы, колдуны-эмиры, они даже хану Руттику не подчиняются. У них своя гильдия. Им Лысый Малинник нужен, — подал голос слуга.
Некоторое время Юркай молча на него смотрел, что-то соображая, а затем поднялся из-за стола. Хан и слуга последовали за ним. У входа в караван-сарай сидел на корточках заросший бородой по самые глаза тощий человек в сером халате. Беглецы проследовали мимо него, но он этого, казалось, не заметил. Глаза сидящего так и шныряли по сторонам, цепко оглядывая проходивших людей и только на эту троицу он не обратил никакого внимания.
Юркай повел их странной дорогой: они проходили мимо лачуг старьевщиков, через пользующиеся дурной славой кварталы любителей вдыхать дым сладкой травы, дважды им пришлось на виду у всех перелезать через высокие заборы. Их провожали
— Юркай, так мы никогда к моему дому не выйдем. Куда ты нас ведешь? — спросил Трабисо, когда они вошли во двор лавки, торговавшей упряжью и направились в торговый зал.
Хозяин лавки вздумал было лезть с вопросами, но внезапно застыл, недоуменно глядя по сторонам, хотя никто его и пальцем не касался.
— В твоем доме нас уже ждут, хан. Коней возьмем за городом, в первом же табуне. Не отходите от меня далеко, держитесь в двух шагах.
Они вышли из лавки через вход и пошли вдоль довольно оживленной улицы. Тут хан сообразил, что, сделав петлю по городу, они сейчас возвращаются к северным воротам параллельно улице Ханской Охоты. Юркай вел их так, чтобы они держались как можно дальше от прохожих. Они шли по середине улицы, и их не обгоняли ни конные верхами, ни экипажи. А встречные экипажи загодя сворачивали в переулки. Лицо предводителя беглецов сейчас напоминало маску: крепко сжатые губы, прищуренные глаза. Юркай шел, не поворачивая головы, очень быстрым шагом. Слуга поспевал за ним, держась в шаге слева-сзади, а хан, временами переходящий на бег, занял позицию справа.
Внезапно над крышами домов появились летучие существа. Взгляды прохожих немедленно обратились к ним. Багровые полупрозрачные крылья частыми взмахами несли вперед узкое, похожее на рыбье, тело. Сзади тело оканчивалось мерзким голым хвостом, почти крысиным. А спереди торчали три зубца, блестя наточенным металлом.
— Вилькиры, Юркай! — вскрикнул слуга.
— Вижу. Справлюсь. Голоса не подавать! — скомандовал командир беглецов.
Они шли быстрым шагом, искоса наблюдая, как вилькиры делали над их головами круг, перестраиваясь в полете в три ряда. Прохожие прятались во входы лавок, в открытые двери ближайших домов. Возница стоявшей возле одного из домов повозки спрыгнул с сиденья и нырнул вглубь повозки, закрывшись сверху кожаным пологом. Вилькиры перестроились, и, ускоряясь, стремительно помчались навстречу неутомимо шагавшим беглецам. Слуга сзади начал что-то скороговоркой бормотать, и, похоже, скулить по-собачьему. Хан молчал, все его силы уходили на то, чтобы не отстать от главаря. А Юркай небрежным жестом указал на лошадь, запряженную в повозку, и вилькиры тут же изменили направление атаки.
Черной тучей они обрушились на неповинное животное, с хрустом впиваясь в живую плоть. В момент удара в еле заметной вспышке исчезали крылья, тело и хвост, оставался лишь металлический трезубец, по самую оконечность вонзившийся в тело. Лошадь слабо всхрапнула и упала набок. Из многочисленных ран в нескольких местах выплеснулась кровь. Из-под полоза высунулся возница и истошно закричал, его немедленно поддержали немногие, не успевшие спрятаться прохожие. Их крики с несомненностью доказывали то, что в Ка-Смалене ильханов не любили и готовы были списать на них все мыслимые и немыслимые происшествия. Сейчас же вина колдунов была несомненна: посредине людной улицы стая нежити с оловянным трезубцем злодейски умертвила ни в чем не повинную лошадь, и горожане стремились выразить справедливое возмущение.
Беглецы быстрым шагом подошли к воротам города. Странное дело, бежавшие на крики толпы, собравшейся возле убитой лошади, горожане не замечали беглецов. Не замечали — но за несколько шагов отворачивали в сторону, как будто обходя большую вонючую лужу. А возле ворот обыватели тоже не скучали: собравшиеся кружком стражники и непременные зеваки ошеломленно глазели на пылающий в двух десятках шагов от башни костер. Высокое, ровное бездымное пламя поднималось на высоту человеческого роста. Пламя было странным — прозрачно-голубым; но еще более странным казалось то, что невозможно было разглядеть источник этого пламени. Казалось, оно вырывалось прямо из вытоптанной копытами земли.