Ожившая легенда. Ловушка вампира
Шрифт:
– Павел, ты как с голодного края!
Ее ноздри возмущенно порхали, а челюсть сильно напряглась. Она смотрела то на него, то на его тарелку, которая продолжала наполняться, вопреки ее недовольству.
– Милая заботливая мамочка, – съехидничал Дрэкул, от чего я поперхнулась креветкой. Мне захотелось засмеяться в голос. На мгновение мне даже показалось, что мы с ним подружимся. Я бросила на него полный уважения взгляд, но он в этот момент смотрел на маму и продолжал свою невысказанную до конца фразу, – не переживайте за сына. Его молодой организм прекрасно все переработает, а щеки наполнятся кровью от поступившей энергии. –
Последняя фраза была обращена Паше. Тот взбодрился от одобрения Дрэкула и поставил наполненную тарелку перед собой. А тарелка была невероятно большая и вместительная.
– А я хочу попробовать все блюда и потом подложить те, что особенно понравятся, – изрек брат и принялся запихивать в себя еду.
Отец последовал примеру брата, хоть и в меньшей степени. Один Дрэкул сидел с пустой тарелкой и смотрел на нас с довольным выражением лица. Я тоже остановилась в потреблении еды. В голове промелькнула картинка из японского анимационного фильма «Унесенные ветром», где родителей главной героини напичкали кучей еды и те превратились в свиней. Я немного мотнула головой, пытаясь избавиться от неприятных мыслей, и сосредоточила свое внимание на загадочном мужчине. Его посадка была столь ровной, словно сзади, к его спине, была приделана доска. Она не давала Дрэкулу расслабиться и заставляла держаться такой горделивой посадки. Но все это была просто моя фантазия. Хотя сердце подсказывало, что его надо опасаться. Мы встретились глазами. Меня пробрала дрожь от той резкости, с которой он перевел взгляд. Но я тут же заставила себя успокоиться. Ну не съест же он меня? Мы молча буравили друг друга. Только я отвлекалась на моргание, он же замер, словно восковая кукла. Только губы порой искривлялись в странной усмешке. Внезапно в моей голове раздался голос, его голос:
– Ты достойна стать королевой!
От такой неожиданности я подскочила. Стоя над столом в абсолютной растерянности я озиралась на обращенные ко мне лица. Я была в зале, но одновременно меня здесь не было. Я видела, как мама мне что-то говорила, но до моего сознания не доносилось ни слова. Я слышала только свое сердце. Оно стучало как-то слишком громко и больно. Я глянула на Тему. Он дергал меня за руку. На его лице застыл страх от моего внезапного странного поведения. Я услышала, как он сказал мне «Сестричка, Алена, что с тобой? Не пугай меня! Садись!». Но при этом губы его не шелохнулись. Мне стало не по себе. Неужели моя бурная фантазия готова перерасти в шизофрению? Нет, я не могу этого допустить. Я посмотрела на Пашу. Он улыбался своей чудурковатой улыбкой. И вновь голос в моей голове, на этот раз голос Паши: «Вот чокнутая! Зато весело! Это самый прикольный день за все путешествие!».
– Сам ты чокнутый! – сказала я и поняла, что вошла в реальность полностью и обрела слух. Наверное, это было состояние шока. Я его уже испытала однажды, в тот ужасный день, когда нам грозила опасность. Но неужели я вижу такую же опасность в этом нашем новом знакомом.
– Что? – удивился Паша.
Но на наш скромный диалог никто не обратил внимание. Мама ругалась на мое некультурное поведение. Я тихонько села.
– Не обращайте внимания, – обратилась она к Дрэкулу, – она у нас немного странная.
Я не стала обращать внимание на подобные комплименты от мамы.
– Ничего. Мне нравятся необычные личности.
Такая симпатия мне была ни к чему. Я не смотрела на него. Смотрела передсобой, не поворачиваясь больше на странного хозяина этого места, и так прошло все обеденное время. К еде я больше не притронулась. А когда настало время вставать, подлетела первая.
– Вы наверное устали? Мои слуги отведут вас по комнатам.
– Мам, может вернемся в кафе? Там было очень комфортно ночевать, – обратилась я к маме, подойдя к ней впритык и говоря полушепотом, чтобы больше никто меня не услышал.
– И так обидеть хозяина, который подготовил нам кров? Что ты, Алена? – ответила она, сдвинув брови. Потом, вновь приняв горделивое выражение лица, добавила, – да и темнеет, а ты помнишь, как здешние люди не любят выходить или принимать кого-то в темное время суток.
– Не любят? – незвано присоединился к нашему диалогу Дрэкул. – По-моему, это самое прекрасное время, воздух чист и свеж, полон нежности и романтики.
– Но нас же приняли тогда? – настаивала я.
– Да, как вы правы! – отвечала мама Дрэкулу, словно я стала призраком или человеком не достойным ответа. – Это чудесное время. Просто здесь сохранились давние предрассудки, сказки о вампирах, страх ночи…
– Как это дико в наше время!
– Абсолютно верно, дико! Они не хотят взглянуть на мир глазами современности, сменить затуманенное сознание на мышление нового человека, прогрессивное и свободное от небылиц!
Мама снова начала умничать. Разговаривать с ней уже было бесполезно, она нашла себе собеседника. И чего такой «тактичный образованный» человек вклинился в наш с мамой диалог без подобающего приглашения?
– Тогда я сама доберусь до кафе Мируны! Я взяла со стула книгу и свитер и направилась к выходу.
– Но куда же вы пойдете в такое время? Тем более что кругом много опасных животных! – бросился ко мне Дрэкул.
– Что? А как же ваш диалог про сказки?
– Сказки сказками, а волки у нас большие и вполне реальные. Я распоряжусь, чтобы вас отвезли туда на машине.
– Спасибо!
– Не выдумывайте, Алена останется здесь! Я так сказала! – взорвалась мама.
– Что ж, – обратился ко мне Дрэкул, – слово матери – закон. Я не смею ей перечить. Уверен, вам понравится ваша комната.
Он словно ждал такой ее реакции и был рад возможности оставить и меня в своей ловушке. Моя надежда на отъезд из этого замка распалась. Я бы могла устроить скандал, но в этом не было смысла. Тогда я повиновалась, следуя вверх по лестнице, вслед за всеми. Со мной поравнялся Тема. Его душевная мягкость действовала успокаивающе.
– Я рад, что ты осталась! – сказал он.
– Я бы не оставила тебя одного. Я бы вернулась за тобой в этот же день.
– Почему тебе здесь не нравится?
– Не знаю, Тема, не знаю. Просто есть какое-то странное предчувствие.
Мы двинулись по каменному коридору. На каждом шагу висел фонарь, который освещал нам дорогу. Сначала от нас отделились родители. Для каждого из них была отдельная комната, но одна, соединяющая комнаты, душевая. Сами комнаты были просторные, с огромными кроватями, застеленными алым расписным покрывалом. У стены стоял вместительный деревянный шкаф и небольшой комод. Окна были уже завешаны бардовыми плотными занавесками. Все смотрелось богато, по-королевски. Потом мы остановились у следующей двери.