Ожившие кошмары (сборник)
Шрифт:
Его глаза округлились еще больше:
— Путь к искуплению лежит через осознание своих грехов. Я думал, ты уже во всем раскаялась! Ты так усердно молилась и каялась. Что ты мне сейчас говоришь?
У меня затряслись руки. Но не от злости, а от нахлынувшего страха.
— И когда же это произошло, отец Генри? — выдавила я.
— Нужно раскаяться и…
— Пожалуйста! — воскликнула я. — Думается, лихорадка что-то сделала с моими воспоминаниями.
Он молча уставился на меня, глаза его сузились, губы крепко сжались. Он смотрел долго, ничего не говоря, а потом вдруг улыбнулся и мягко произнес:
— Вот видишь, Сара, твое раскаяние было таким глубоким, что Бог освободил тебя от воспоминаний о твоем позоре. Вот и я забуду. Благословляю тебя на новое испытание. Выдержи его как подобает. — И вышел, оставив меня в темноте и одиночестве.
Первый час пролетел быстро и незаметно. Я была так занята своими мыслями, что не замечала сковывающего холода, звонкой тишины в доме и густой темноты, обволакивающей все вокруг.
Я так и стояла посреди комнаты, слишком привыкшая к исполнению наказаний, чтобы ослушаться и опуститься на стул. Мне казалось, что стоит сделать в его сторону лишь шаг, как мадам Бернадин выпрыгнет из-за угла и побьет меня до смерти. Поэтому я так и стояла, переступая с ноги на ногу, раздумывая о своем и прислушиваясь к спящему дому.
За окном снова выл ветер, швыряясь в окна мокрыми листьями и мелкими камешками. С дробным стуком они барабанили дом, напоминания мне мой собственный перестук зубов той самой ночи. Прокатился чуть слышный гудок поезда, скрипнула половица, зашуршала листва. Ближе. Вдоль наружной стены. Шурх. Шурх.
Тишина.
Медленные, тяжелые шаги, с трудом переставляемые ноги. Шурх. Шурх. Резкий влажный клекот. Словно у кого-то в горле собралась желчь. Давящий хрип.
И снова тишина.
А потом… Шурх…
Прямо под окнами.
Через окно прорвался слабый лунный свет, заливая комнату серым мертвым свечением. Я приподняла взгляд и вздрогнула. На стене передо мной отражались два изломанных силуэта. Один совсем худенький, плотно затянутый в корсет с нервно подрагивающими руками. А второй… Я ощутила, как по затылку побежали мурашки. Кто-то смотрел на меня через окно. Кто-то впился в меня взглядом, заставляя все мое тело дрожать от ужаса.
В горле пересохло, а желудок болезненно скрутило. Я с трудом сглотнула и начала медленно поворачивать голову к окну. Луна засветила ярче, окно посеребрилось, но, когда мой взгляд, наконец, упал на ту сторону, там никого не оказалось. Я тут же вновь посмотрела на тень на стене, но и она уже успела раствориться. Я была совершенно одна.
Лунный свет постепенно угасал, погружая комнату в темноту. Я не двигалась и старалась дышать как можно тише. Покой ко мне так и не вернулся, и мне казалось, что это бесформенное существо может оказаться рядом в любой момент.
Прошло еще немного времени. Тишина давила и обволакивала. Даже ветер ненадолго затих. А потом на верхнем этаже прямо надо мной раздался скрип. Дом был каменный, но наши кровати и дверцы шкафов всегда издавали неприятные скрипучие звуки. Вот только надо мной был учебный класс, а не спальни девушек. Кто-то не спеша прошелся туда-сюда. Скрипнул стул, и что-то глухо ударилось о пол. Я закусила губу и впервые взмолилась, чтобы мадам Бернадин проснулась и пришла проверить меня.
В верхнем коридоре скрипнула дверь. Кто-то прошел вперед, остановился. Мне стало дурно, я огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого и, приметив пустой подсвечник, стала медленно и тихо передвигаться к нему. Один шаг, другой…
Наверху кто-то побежал. Стремительно, резко. Кто-то ринулся вниз по лестнице, перескакивая ступени. Тяжелые шаги понеслись в мою сторону. Я бросилась к подсвечнику и замахнулась, не разглядев силуэта.
Все стихло. Никто не сбил меня с ног, не ударил. В комнате, кроме меня, никого не было. Я шумно выдохнула и, прижав руку к груди, медленно сползла вниз по стенке. Рука моя ослабла, и подсвечник с глухим стуком ударился о пол. Все мое тело мучила ужасающая дрожь. И вдруг я снова услышала скрип. Прямо здесь, в этой комнате. Я резко села и осмотрелась. Все было как прежде. Предметы стояли на своих местах, я была совершенно одна, вот только… В самом дальнем углу густела тьма. Нечто бесформенное собиралось там из черных сгустков. Я в ужасе отползла назад и закричала так, что на люстре задрожали маленькие хрусталики.
Весь дом проснулся мгновенно. Слуги и наставницы выбежали из своих комнат. Вот только до меня они добрались совсем нескоро, потому что у подножия лестницы лежало бездыханное тело Марлен.
Ни один констебль до нас так и не доехал — слуги сказали, что ночью дорогу завалило деревьями. А пытать свою удачу в лесу никто не собирался. Впрочем, это только пока. Страх охватил всех, и сами девушки поговаривали о том, что лучше уж попытаться сбежать, чем ждать здесь своей скорой смерти.
В эту ночь мы обнаружили не только Марлен. В учебном классе, там, где мне так явно мерещились скрипы и шаги, нашлась и малышка Дотти. Причем именно я увидела ее первой.
Когда все собрались у подножия лестницы, я ринулась наверх, в ту самую комнату, повинуясь немыслимому порыву. Когда я открыла дверь, Дотти сидела ко мне спиной. Ее волосы были распущены и волнами спускались по всей спине, руки были сложены на столе. Она не повернулась на звук моих шагов и не вздрогнула, когда я позвала ее по имени.
Я медленно приблизилась к ней и обошла стороной. Но стоило мне бросить взгляд на ее лицо, как я пошатнулась и, судорожно отступив назад, опустилась на пол.
Лицо Дотти было искажено страшной гримасой. Глаза выпучены, брови подняты высоко, словно их натянули руками, а губы… Губы были растянуты в дикой нечеловеческой улыбке. Изо рта вываливался почерневший язык, и она словно дразнила сама себя в маленьком зеркальце. Ее взгляд так и застыл на своем отражении, а руки окостенели на его рукоятке. Сама не понимая зачем, я поднялась, обошла девушку со спины и заглянула из-за ее плеча в зеркало. Все та же ужасающая гримаса смотрела на меня с отражения, но вдруг ее взгляд дернулся и поднялся прямо на меня. Ухмылка расширилась, и в моих ушах раздался тихий скрипучий смех.
Я беззвучно закричала и вылетела из комнаты, не в силах сделать и вдоха. Этот смех и этот взгляд преследовали меня до первого этажа, пока я не увидела вошедшего в дом отца Генри и не повалилась со слезами в его объятия, моля избавить нас от происков зла.
Утром, когда тела девушек засыпали землей, мы принялись вытаскивать из дома все зеркала. Никто уже не сомневался, что нас преследуют темные духи, никто уже не насмехался над историями о чудовищах и призраках.
Мы складывали зеркала в глубокую яму. Большие, с витиеватыми резными рамками, крохотные дамские с плоскими изрисованными рукоятками, старые поломанные с деревянной оправой и мелкими трещинками на грязной поверхности.