Ожившие кошмары (сборник)
Шрифт:
— Потому что я видела отражение Дотти?
— Потому что ты видела свое отражение.
— Что за нелепость! — выкрикнула я, окидывая взглядом остальных. — Разве я сделала что-то бесчестное?!
Хелен пожала плечами и опустила глаза. Грейс, которую уже успели привести в чувство, разрыдалась. Хезер нахмурилась, но промолчала. А Джейн… вдруг подняла на меня взгляд и воскликнула:
— Сегодня ты была такой грубой! Я тебя слышала. Не только… не только про индюка. Простите, отец Генри, но всякое… Бормотала сама с собой…
Этих слов оказалось достаточно. Наставница Бернадин вскинула голову и крикнула:
— Хватайте ее!
Я бросила свой мешок на землю и помчалась в сторону леса. Куда угодно, лишь бы оказаться подальше от этих людей.
За моей спиной раздались крики, послышались топот бегущих ног, треск веточек и шепот обеспокоенной листвы. Я подняла платье повыше и понеслась еще быстрее, глотая холодный обжигающий воздух и выдыхая рваные клубы пара.
Несколько раз я поскальзывалась на мокрой земле и едва не падала. Крики становились ближе, но я не разбирала, что именно они кричат. На самом деле я почти ничего не слышала, кроме дробного клацанья за своей спиной. Как в ту ночь, когда пропала Рина.
Я не смела оборачиваться и молилась, чтобы толпа не побежала за мной вглубь леса. Деревья звали меня, манили, казалось, что там меня ото всех скроют тени.
Красная тропинка, вязкая жижа под ногами. Я замешкалась лишь на мгновение и тут же поплатилась за это.
Рванув вперед по тропе, я наступила на что-то твердое и тут же, запнувшись, полетела вниз. Грязь забилась в нос и в рот, лицо больно оцарапало о мелкий лесной мусор, и по носу побежали теплые струйки крови. Я попыталась встать, но что-то тяжелое в тот же миг придавило меня к земле. На меня пахнуло сладковатым запахом ладана, и ухо обдало горячим дыханием.
— Смирись, девушка, — прошептал отец Генри. — Я освобожу твою душу. Верь мне.
Я закричала и забрыкалась, но мужчина оказался слишком сильным. Он перехватил мои руки и крепко стиснул их, прижимая меня к земле.
— Прости, прости, — шептал он. — Я не хочу причинять тебе боль. Смирись и покорись. Мы избавим твою душу от мучений.
— Отпустите! — глухо зарычала я. — Вы потеряли разум!
— Мы нашли веревку! — раздалось со стороны.
— Давайте же, не стойте! — велел отец Генри. — Не думайте о глупых историях. Это просто лес. Настоящее зло в этой девушке!
Мои силы почти иссякли. Руки стянули веревкой так крепко, что я вскрикнула от боли. Меня перевернули на спину и обвязали ей вокруг талии и ног. Я закрутилась в разные стороны, попыталась кусаться, но ничего уже не могло помочь. Кто-то ударил меня в живот, от боли в глазах замелькали черные мушки, в ушах раздался странный перезвон. Я закашлялась и повалилась обратно на землю. Меня снова ударили. На этот раз грязный сапог пришелся куда-то в плечо. Из моих глаз хлынули слезы, и я застонала от боли.
— Прекратите! — закричал отец Генри.
— Но она их всех погубила! — раздался голос Грейс. Это Грейс?!
— Она невиновна. Ее душа заражена, — строгий голос мужчины доносился словно из-под воды.
— Тогда хоть рот ей закройте. Кусается, сука! — взвизгнула одна из кухарок.
Никто ее не одернул ни за такие слова, ни за такое предложение. Во рту вдруг возник мерзкий привкус грязной тряпки, я начала кашлять, но лишь получила удар по лицу.
— Куда тащить-то? — спросила одна из младших служанок.
— В церковь. Оставим ее там, а потом очистим ее душу, да поможет нам Бог!
Кто-то подхватил меня за ноги и потащил прямо по земле, даже не заботясь о том, как неприлично задирается платье, открывая всем на обозрение кружевные панталоны. Мое лицо заливали слезы, боль расползалась по всему телу, но когда я повернула голову в сторону, то чуть не лишилась чувств от ужаса. Из земли торчала бледная девичья рука, и никто, кроме меня, ее не видел.
Меня усадили на колени перед алтарем, перевязав руки перед собой и протянув концы веревки до скамьи. Там они накрутили такие плотные и замысловатые узлы, что наверняка и сами бы не смогли их распутать. Теперь я сидела как собака на цепи, склоняясь перед святыми изображениями и мучаясь от боли в животе и пробирающего холода.
Меня оставили в одиночестве, по всей видимости, решив, что я могу зачаровать их или выпить их душу. Мерзкие тупицы! Ни от каких происков зла они не спасутся, заперев меня тут.
Перед уходом отец Генри осенил меня крестным знаменем и прочитал короткую молитву, а затем, состроив самое печальное на свете выражение лица, проникновенно молвил:
— Душа твоя освободится! Я позабочусь о том, чтобы все грехи твои были очищены, и ты ушла с благодарностью и легкостью в сердце.
На мгновение я испугалась, что он станет стягать меня своими плетьми, желая очистить мою душу, но мужчина только осторожно погладил меня по голове, вынул изо рта кляп, призывая вознести молитвы Богу, и вышел.
Замок на двери оглушительно щелкнул, эхо разнеслось по всему нефу и поднялось дальше, к высокому потолку и старым колоколам на башне. Мне даже показалось, что я слышу их недовольную вибрацию. За окнами взвыл ветер, колыхнулись на алтаре бледные огоньки свечей, и стало тихо.
Сначала я пыталась выбраться. С трудом доползла до скамей и стала дергать за толстые жесткие веревки, взрезая свои запястья до крови и пытаясь расплести узлы. Ничего не удавалось. Я выбивалась из сил, иногда проваливаясь в тревожную дрему и резко просыпаясь. Мне все казалось, что рядом раздаются шепотки и бормотанье. И каждый раз я ожидала увидеть рядом с собой или заглянувших в церковь девушек, или отца Генри, решившего не дожидаться вечера и покончить со мной сразу же. Но вокруг было пусто.