Ожившие пешки
Шрифт:
— Это не моя задача, князь. Вы умный человек. Придумайте.
Сигибер немного помолчал. Затем сказал.
— Хорошо. Я буду думать над вашим предложением. И дам вам знать о моём решении в ближайшие дни.
Мольфи слышала как шуршит по бумаге карандаш. От неподвижности начинала затекать шея. В комнате густо пахло лекарственной настойкой, которой Смиона пропитывала компрессы.
— Ещё долго? — спросила она.
— Несколько минут, — пробормотал Укен, погружённый в рассматривание
Она вздохнула. Позирование оказалось крайне утомительным занятием.
Вошла Смиона.
— Тебе не стоит так напрягаться, — сказала она, глядя на Укена, — рана едва затянулась…
— Ничего страшного, госпожа. Я же не могу всё время лежать, глядя в потолок?
— Ты обязан лежать, глядя в потолок, пока твоя рана окончательно не зарубцуется. Мольфи, ты не должна позволять ему так напрягаться. Картина может и потерпеть… И отчего у вас здесь такой холод?
Она деловито начала подбрасывать дрова в камин.
— Нет, Смиона, ты нас заживо испечёшь! — воскликнула Малфрида, — какой холод, тут же дышать нечем!
— Его рану легко застудить… — алхимик, с гордостью человека исполнившего свой долг, прибавила ещё одно полено и осуждающе поглядела на Укена, — и зачем ты снял шарф?
— Ты его слишком опекаешь, — сказала Малфрида.
— Я отвечаю за его лечение, — оправдательно заметила та.
— Вы так добры, госпожа, — пробормотал Укен, ковыряясь в коробке с карандашами, — да, вот этот в самый раз, но надо чуть заточить…
Он вытащил откуда-то из кучи бумаг, кистей, мелков и прочих художественных принадлежностей надфиль и стал очинять свинцовый грифель.
Смиона уселась на скамью и с любопытством посмотрела на мольберт.
— Довольно хорошо получается…
— Правда? — встрепенулась Мольфи.
— Пожалуйста, госпожа Малфрида, не дёргайтесь так, — вздохнул Укен, откладывая надфиль, — я только занялся вашим носом…
Мольфи зарумянилась. Нос — ответственная деталь. Лично её категорически не устраивала его форма. Благородные дамы не должны быть курносыми. Она очень надеялась, что Укен внесёт в эту часть её внешности некоторые изменения. И ещё, что у него хватит такта не рисовать веснушки…
— Уже зима, — вздохнула Смиона, — а мы всё ещё сидим в этом замке…
— А что не так? — спросила Мольфи, — тут тепло и уютно.
— Это пока. Но Родгар, похоже, не собирается отсюда уходить. Он продолжает собирать армию. Ты знаешь, что у него уже больше пятнадцати тысяч человек?
— Ты что, их всех пересчитала?
— Нет, зачем. Родгар всё организовал. Люди поделены на отряды, ведётся подробный учёт, всё записано в документах. Достаточно было только… хм… и ведь это не одни крестьяне. К нему толпами идут безработные наёмники, даже безземельные рыцари и их слуги. Ему удалось собрать почти тысячный отряд конницы! Представляешь — конницы!!
— Он всегда был хорошим организатором… Укен, ты сможешь изобразить мой нос достаточно хорошо?
— Конечно, госпожа, конечно…
Она старательно подчеркнула слово "достаточно", но у неё всё равно осталось впечатление, что художник намёка не понял. А может даже и не услышал…
— Ты меня слушаешь, Малфрида? — раздражённо поинтересовалась Смиона.
— А? Да, естественно. Ты что-то говорила про конницу.
— Ах, Мольфи, Мольфи… неужели тебя совсем не беспокоит то, с кем мы с тобой связались?
— Ну почему… Хотя они не такие уж и плохие люди. В основном.
— В основном — да, но эти… эти… поклонники этого…
Её лицо исказила гримаса омерзения.
— Ах, эти. Они действительно не самые приятные соседи.
— Не самые приятные!? Малфрида, о чём ты говоришь? Это же поклонники тёмных культов! Ты хоть знаешь, что они делают с человеком?
— Ну-у…
— Они превращают его в животное. Лишают понимания того, что есть добро, и что — зло. В каждом человеке, глубоко внутри, сидят свои драконы. И чтобы оставаться человеком, он должен укрощать их. А они… они выпускают твоих драконов…
— Ты преувеличиваешь, Сми…
— Ничуть, Мольфи, ничуть. Ты просто их не знаешь.
— Я училась в запретных городах, между прочим.
— Ха… Это рафинированные и утончённые следы того, что могут устроить здесь союзнички нашего Родгара. Ему не стоило с ними связываться.
— Они помогли нам…
— И какова цена? Кроме того — Родгар выполнил своё задание. Почему он продолжает собирать войска?
— Не знаю…
Мольфи покачала головой. Укен опустил руку с карандашом и трагически вздохнул.
— Кстати, — спросила Мольфи, поспешно возвращая голову в прежнее положение, — а что стало с той девушкой? Пленницей? Они ещё собирались принести её в жертву.
— Её прячут в замковом подземелье, — сообщила алхимик, — в боковом крыле. Бедняжка так переживает…
— Да уж, ей не позавидуешь… Может мы сможем как-то ей помочь?
— Нет. К ней никого и не пускают, и даже место, где её держат, находится в секрете.
— В секрете? Но зачем? И откуда тогда ты про него узнала?
— Я? Ну я просто… просто мимо проходила…
— В замковом подземелье?
— А что, разве я не могу ходить по замковому подземелью? — возмутилась Смиона.
— Нет, в принципе можешь… но зачем?
— Прогуливалась в тишине… размышляла о том, о сём. Лучше скажи, что ты планируешь делать, если Родгар не передумает. Его армия достаточно велика, чтобы её заметили, но не настолько, чтобы имперские войска с ней не справились. Он бежит напрямую в стену. И ему не пробить этой стены. Мы все погибнем, если он не остановится.
— Родгар умный человек, у него должен быть какой-то план.