Оживший камень
Шрифт:
Он с перепугу что ли нарывается? Я бы понаблюдал за этим представлением, но действительно проголодался.
— Вы не назвались, господин пристав. А форму вашу в темноте было не разглядеть. Так что нападением на госслужащего это не назвать. Предлагаю мирное решение, думаю что извинений будет вполне достаточно, — доброжелательно улыбнулся я.
— И…и…извинений? — жандарм вдруг начал заикаться.
Николай тоже потерял выдержку и удивленно заморгал. Могу представить, что он от меня ожидал.
Что поставлю ещё один
Головин нетерпеливо постучал пальцами по кобуре. Жандарм намек понял, тяжело вздохнул, вытер со лба выступивший пот и выдал:
— Ваше сиятельство, приношу свои извинения за инцидент. Не признал в вас благородного.
Пожалуй, говорить о том, что это я хотел извиниться за побои, не стоит. Их тут всех припадок хватит.
Но как же повернулось благое начинание! Ведь именно такое положение Петр и хотел исправить. Чтобы благородство стало справедливым. Да, я защищался. Но по чести, всё же отметелил стражника. Не из самых плохих, вон как отчаянно держится.
Я тепло улыбнулся, вспомнив горячную искренность царя. Вот бы он устроил сейчас. В груди слегка кольнуло. Нет его уже давно, судя по тому, что я успел увидеть. И судя по памяти парня, с кем мне было суждено объединиться.
Но я победил наших врагов. И мы добились своего. Империя! Сильнейшая в мире. А город! Красавица столица, морской аванпост. Санкт-Петербург такой, о котором мы мечтали.
Остальное всё мелочи.
Я одержал победу над самой смертью. И теперь я возвращался домой. В новый дом, в новый мир, но он был моим. И было плевать на такую незначительную вещь, как простые слова.
Теперь у меня было время и возможности. Да ещё какие! Судьба подарила мне не просто шанс исполнить мечту, но и стать ещё лучше.
Теперь я мог спокойно заняться любимым делом.
— Вы принимаете мои извинения, ваше сиятельство? — жандарм не вытерпел моего молчания и, вероятно, немного испугался довольной улыбки.
— Безусловно, господин пристав, безусловно. И в свою очередь, извиняюсь за причиненный ущерб, — всё таки сказал я, меня распирало изнутри от радости.
На его реакцию я уже не смотрел, услышал только какой-то сдавленный хрип. Поднялся и повернулся к Николаю.
— Пойдемте, ваше высокоблагородие, нам стоит кое-что обсудить.
Головин был в замешательстве, если не сказать в шоке. Но согласно кивнул и сделал жест рукой, предлагая выйти первым. Друг следовал за мной по узкому темному коридору участка. А за нашими спинами молча шагали гвардейцы, отбивая бодрый ритм каблуками сапог.
У выхода нас не останавливали, дежурный даже голову не поднял, уткнувшись в газету.
Снаружи тем временем окончательно стемнело. Весенняя прохлада
— Хорошо, — констатировал я.
Николай отпустил своих ребят, достал из-за пазухи мундира серебряный портсигар и задумчиво покрутил его в руках.
— Саша, — наконец заговорил он. — Где ты был эти два года?
Я уже понял, что магия времени сыграла злую шутку. И не только со мной, на несколько сотен лет. Но и с парнем, которым я стал.
Два года! Надо бы придумать правдоподобное объяснение.
— Да уж, ты изменился за это время, — я потер над верхней губой и не сдержал усмешки.
— Вот только ты мне про это не говори! — Головин зарумянился, усы явно были его слабым местом. — Так сейчас модно в гвардии! Не уходи от темы, граф. Тебя уже похоронили. Кто-то, не скрою, отмечал это с бурной радостью. А ты вдруг объявляешься прямо тут, рядом с домом, как ни в чем ни бывало. Спустя два года!
В голосе его прозвучала обида. И я мог её понять. Головин, пожалуй, был единственным настоящим другом парня. Не смотря на всё, что тот творил по дурости.
— Я всё расскажу, обязательно. Но позже. Ты мне лучше скажи, как ты меня нашел?
— Христофор Георгиевич, — Коля всё таки закурил и выдохнул облако дыма вверх. — Старые сигнальные артефакты, расставленные во всех участках. Про них уже позабыли, и вот неожиданно один сработал. Сенатор позвонил мне и попросил проверить.
Граф Христофор Георгиевич Воронцов, значительная фигура в жизни Вознесенских. Давний друг деда, деятельный сенатор и влиятельный старик. Что уж, юному хулигану многое сходило с рук в том числе и из-за его покровительства.
Но от сигнальных артефактов нужно избавиться. Сами игрушки-то наверняка дело рук деда.
Дед…
В груди снова кольнуло, но это уже было приобретенное с памятью чувство. Расстались мы с дедом плохо. Парень был импульсивным и часто не сдерживался в выражениях.
Вот и в тот вечер, выслушав вполне справедливые обвинения, молодой граф резко высказался и ушел. С твердым решением доказать, что он артефактор покруче своего деда.
На свою беду, при попытке это сделать, он и погиб. И на моё счастье, потому что наконец-то нашелся тот, чьи способности смогли принять меня с моей силой.
— А мой… — я не закончил фразу, но Николай всё понял.
— Лука Иванович пока ничего не знает. Но дела у него идут не очень, — Головин посерьезнел. — Саша, честно говоря, твой дед в отчаянном положении. Когда ты пропал, он всё бросил на твои поиски. Сам он тебе не признается, что спустил на это всё состояние. Но ты обязан это знать.
— Спасибо, я с этим разберусь, — лаконично ответил я, задумавшись.
Решить финансовый вопрос не было проблемой. Хороший артефактор всегда мог найти способ заработать. А я был не просто хорошим артефактором, а лучшим.