Ожог от зеркала
Шрифт:
– Или мне надо с начальником караула договариваться? И мне дороже, и тебе выйдет шиш. Да ты не бойся, все когда-нибудь помрём...
Испарина на лбу стражника разделилась на отдельные капли. Мягким движением, будто невзначай, он отогнул край калиты. Блеснуло золото.
– Золото... – разочарованно выдохнул воин. – Хоть бы серебро принёс.
– Ай молодец, – похвалил его Никита. – Ещё ногтей попроси с серебряной чеканкой. Я ж всего-то хочу зеркала на одну ночь поставить. Утром они уже отработают. Или ты думаешь, я сейчас вашу башню штурмовать начну?
Стражник вяло улыбнулся. Эта мысль не
– А пауки не заболеют? – на всякий случай решил он позаботиться о подопечных.
– Это ж проекция, бубен. И потом, разве раньше болели?
– Чего-то я раньше о таком не слышал... – всё ещё сомневаясь, сказал страж.
Никита усмехнулся.
– Во-первых, редко нужно. Во-вторых, если сам не лопух, так и ты никому не расскажешь.
Стражник понимающе усмехнулся.
– Если узнают... Пропала моя служба.
– От дурень, – покачал головой Никита. – Я тебе за неделю жалованье плачу. Ты про такое раньше слышал?
– Нет, – покачал головой обалдевший собеседник.
– Вот. Видишь, никто ничего не узнает, – объяснил Никита, мягко выводя на мысль, что кто-то и раньше уже ставил такие зеркала, но всё осталось шито-крыто.
– А ты раньше с кем договаривался? – подозрительно спросил стражник.
Никита хмыкнул.
– Любопытный ты очень. Я с кем договорюсь, про то не рассказываю. И на свой счёт тоже, кстати, не сомневайся. Никому не скажу. – Он ещё раз тряхнул мошной с монетами. – Ну, хватит трепаться. Или свисти в свою караулку – я скажу, что пошутил, а тебя свои же отмутузят, или бери денежку. Только не зови никого, добавлять придётся.
Стражник взвесил на руке кошель.
– А ты так добавь, – наконец сообразил он. – И заноси свои зеркала. Моя вахта до шести. В пять свернёшься.
Никита крякнул, признавая проницательность собеседника. Скупо полез за пазуху и выудил оттуда серебряный ноготок.
– Ладно, на. Но чтобы тихо.
Стражник щелкнул пальцами.
Никита покачал головой и добавил ещё один ноготь, после чего повернул стражника лицом к караулке и даже чуть подтолкнул к воротам, давая понять, что торг окончен. Из темноты показался Ярослав, груженный зеркалами.
– Иди, всё. Всю кровь выпил.
Довольный столь удачным исходом дела стражник помог Ярославу занести два больших зеркала.
– К краю не подходи. Там эти...
– Да знаем, – небрежно бросил Никита, и стражник окончательно уверился, что парень тут не в первый раз.
Глава 27
И пауки, и жуки были величиной с быка.
Любое существо без магической вуали с паролем уничтожалось. То, что многоногие твари были проекциями, ничего не меняло – человеком они воспринимались как «обычные» насекомые чудовищных размеров, легко разрывая неудачливых воров или лошадей, на которых демонстрировалась защита. Никакая магия не сможет увеличить жука сверх обычных размеров – не выдержит хитиновый покров, но магическая проекция реального существа – совсем другое дело. Подобная охрана внушала ужас даже регулярному войску. Ни бомбарда, ни пика не способна нанести вреда подобной твари, пропускающей удары насквозь. Несколько сотен тычков дубинами,
Никита и Ярослав аккуратно установили большие зеркала, призванные «продавить проход» в магическом кольце. Вскоре оно должно было стать подобным букве «С», через отверстие которой и планировалось произвести атаку. Зеркала для этого требовалось постепенно продвигать, устанавливая через каждый час-полтора новые.
Первую пару поставили под острым углом, «прогрызающим» кольцевые направляющие с башни. Если среди весталок была дежурная, проверявшая цельность периметра, то на этом авантюра должна была и закончиться. Ярик нервничал, жевал ароматическую смолку. Лицо Никиты оставалось бесстрастным. Лишь однажды он подмигнул стражнику, что высунулся из караулки проверить, как дела у школяров. Не съели вдруг кого случайно его подопечные.
Примерно через час периметр стал прогибаться. Никита и Ярослав тут же установили в стыке вторую пару зеркал, и дело пошло быстрее. Никаких дежурных в башне скорее всего не было. Паучки охраняли кольцо лучше любого дежурного.
Ярослав морщился и отворачивал лицо, когда какая-нибудь тварь пробегала слишком близко. Невидимый барьер вряд ли ощущался простолюдином, но школяры чувствовали его хорошо. А для пауков он вообще был как граница воды для рыбы. Лишь однажды один, привыкнув бегать по кольцу, выскочил за свежее искривление, и две лапы сразу сморщились и почернели. Паук отпрянул, хромая – смотрелось это забавно, – и поковылял в другую сторону. Через какое-то время подвижность конечностей у него восстановилась, но больше он к зеркалам не приближался.
На пятой паре вдруг снова забеспокоился стражник, и Никита пошёл в караулку, чтобы объяснить парню, что, мол, дело житейское и всё мол, в порядке... Закончилось это передачей ещё одного ногтя без серебряной просечки. Никита заплатил бы в сто раз больше и считал бы сделку удачной, но лишние деньги только встревожили бы стражника. Тот безмятежно пил в караулке настой из мятных трав, время от времени отзываясь на дежурные свистки из башни, а Никита с Ярославом ставили всё новые пары, увеличивая прогиб. Зеркал с магической амальгамой заготовили с запасом, так что несколько штук позволительно было грохнуть, но они не разбили ни одного.
И жуки, и пауки, будучи тварями безмозглыми, воспринимали происходящее равнодушно. Никита и Ярослав не вызывали у них никакого интереса, оставаясь тенями за гранью реальности, что заканчивалась для насекомых там, где заканчивался периметр. К изменению формы периметра они относились так же философски, как пираньи отнеслись бы к изменению формы аквариума. Вот если бы кто-нибудь шагнул внутрь...
Ярослава всё ж таки колотило. Даже пробегавшие мимо твари настолько впечатляли, что школяр никак не мог сосредоточиться. Одно из зеркал он поставил криво, и только окрик Никиты, вовремя заметившего оплошность, предупредил крупные неприятности.