Ожог от зеркала
Шрифт:
– Всё.
– Я могу идти дальше, – сообщил Лучник.
– Потом вылезти не сможем, – сказал Ярослав. Это было не совсем так, вода поднялась только до пояса, а критический порог был где-то на уровне груди, но сил двигаться у школяра уже не оставалось. Слишком холодной была эта вязкая мерзость. Он направил раструб конверта вверх и переключил фиксатор.
Жижа над ними раздвинулась, обвалившись на головы водой и грязными хлопьями – этого не должно было быть, и это свидетельствовало, что конверт на последнем издыхании – после чего стенки кокона затвердели. Вокруг образовался устойчивый колодец с темными стенками, по прочности
Перевалившись через край, школяр огляделся. Он лежал на углу лесного озера, среди покрытых снегом камышей, и никаких признаков того, что где-то здесь находились рыцари, не наблюдалось. Ярослав мысленно обругал себя за осторожность. Нужно было тупо выбираться через верхний люк, не мёрзнуть и не мазаться в этой дряни.
– Хватайся, – сказал он Лучнику, упёрся ногами в край и вытащил того наверх. – Можно было не идти так далеко, – виновато сказал школяр, но тут они услышали голоса. Говорили в той стороне, откуда они пришли под заледеневшей гладью озера. Оба инстинктивно пригнулись. Слов было не разобрать, но вслушиваться они и не пытались.
Молча, стараясь не хрустеть ветками, Ярик и Лучник пошли в глубину леса.
За ними потянулся отчётливый мокрый след.
Глава 32
В белёсом до синевы небе мотался кусок прозрачной плёнки – упустил кто-то из паковавших вещи разбойников. Никаких других следов человека вокруг не было видно. По болотам шла вереница людей. Лодки по-прежнему несли – школяры опасались потревожить воздушным движением магическую сеть.
– Мы недалеко от дома. – Ольга шла рядом с Тарасом и, похоже, нисколько не тяготилась ситуацией.
– Ну, это как считать. – Школяр не был настроен столь оптимистично. – Вёрст восемьдесят будет.
– Всё равно. Можно за день добраться.
– Лошадей нет. Разве что на лодке.
– А ты чего хмурый такой?
Тарас замялся. Потом всё-таки сказал:
– Уж больно много мы народу покрошили.
Ольга округлила зелёные глаза.
– Пожалел, братик. Меня бы пожалел да остальных девок. Они вон, дуры, остались. Знаешь, сколько времени умирает весталка?
– Знаю. Я ж не за серебром в башню пришёл.
Ольга несколько смягчила тон.
– Всё равно зря этих уродов пожалел. Они там все козлы, как на подбор. Может, только два-три нормальных мужика и было.
– Там же служба. Их подбирать специально должны.
– Вот они, наверное, и подбирали. Чтобы не было симпатий. Хотя там всё равно припах специальный идёт и заклятия весталок, ну, ты знаешь.
– Да, я примерно в курсе.
– Желания, конечно, нет. Намёка на близость нет. Но службу несли всё равно уроды. Самое считается козырное место – ни войны, ни походов, а жалованье как на литовской войне. – Ольга поправила наплечную лямку. – Да и кормят. Они же всё у нас жрали. Девки мало едят, а любой
– Конечно.
– Как думаешь, что там вместо камней? И нитки?
– Не знаю. Понимаю, что оно не камни, только видится как браслет. И нитка никогда не рвётся.
– Специально рвать не пробовал?
– Вот видно, что ты его в руках не держала. Это всё равно как ради любопытства горло перерезать.
– Непонятно.
– Ну вот, так же не хочется это делать. Не собираюсь пробовать, чувствую.
– Откуда ты можешь знать? Может, это и не опасно.
– Знаю. Чувствую.
– Как?
– Ну, как ребёнок чувствует, что на солнце нельзя смотреть. Никто ж ему не запрещает, он сам не смотрит. Так и нитка эта. И камни самоцветные.
– А они цвет когда-нибудь меняют?
– Нет. Мои были всегда тёмно-красные, гранат. Мне они кристаллом кажутся. Чем-то живым.
– А снимал вообще браслет?
– Ну... Надолго нет. И очень редко.
– А почему?
Тарас снова замялся. Наконец, поборов стеснение, сказал:
– Да мне отец когда-то... Понимаешь, он сказал, мол, если браслет снять... Ну, когда я маленький был. Мол, каждый раз, когда снимаешь, жизнь на год короче становится.
– И ты поверил?
– Ну, так отец же. – Тарас усмехнулся. – Не очень поверил, но всё равно не снимал. Мало ли, ведь целый год.
– Он, наверное, пошутил.
– Да нет. Он специально меня пугал, по малолетству. Чтобы не заигрался, не обронил. Сама ведь знаешь, если б я его потерял...
– Знаю. Интересно, как они там... Мама...
Тарас вдруг остановился.
– Слушай, а мы ведь можем...
– Да ты что. Там наверняка сеть стоит, засада по полной программе.
– Нет, не то. Это понятно. А если просто человека отправить? И, к примеру, Филиппку сюда привести? Он и новости расскажет, и за ним-то не следит никто. Не могут же они всё село пасти.
– Всё село не могут. А если он не захочет?
– Филиппка захочет. Ты его плохо знаешь. Он даже остаться захочет.
– Неудобно как-то. У человека свои дела.
– Во-первых, он мой друг. Я ему первый зуб выбил.
Ольга хихикнула.
– Обалденный показатель.
– Ну, всё равно. Кстати, зуб был молочный, так что не страшно. Мы тогда утёнка делили.
– Съесть, что ли?
– Да нет, конечно. Просто утёнка в луже поймали. В лесу была лужа, они там плавали, утки. В июле месяце. – Тарас улыбнулся воспоминанию. – А мы мимо шли, так они давай прятаться, нырять. А там мелко. Мы и поймали одного. А потом подрались.
– И кто кого?
– Да ничья. И утёнок удрал. Не в этом дело.
– А во-вторых?
– Что во-вторых?
– Ты сказал, во-первых, ты ему зуб выбил.
– Я сказал, что он мой друг, а зуб – это просто к слову. А во-вторых, даже если он остаться не захочет, я ему просто кошель серебра отсыплю. За беспокойство.
Ольга покачала русой головой.
– Всё распланировал. Ну, тогда нормально. А кого ты пошлешь?
Тарас поправил ей волосы.
– Да не я пошлю, Хвощ. Тут лучше чужого. Сейчас привал будет, мы и договоримся. Кстати, зачем ты этих котят прёшь?