Ожоги
Шрифт:
– Ну, меня хотели припугнуть кое-какие ребята, и у них это получилось. Все. А теперь, вы мне скажите, где я вообще?
Матвей с подозрением прищурил глаза, сказав Лизе, что на все сто процентов, он ей не верит. Объяснив и рассказав ей, как он привез ее к Лехе, Вяземский принес блондинке стакан с водой и таблетку обезболивающего. Стакан Антонова осушила до дна, с облегчением выдохнув. На дворе была уже глубокая ночь, три часа. Сейчас Лиза чувствовала себя эгоисткой, ведь пошла на поводу у эмоций и оставила Ника одного с этой Кристиной, которую он так ненавидел. Она бросила его там, забыла свою сумку и плащ. Забыла тот драгоценный подарок, что был в этой сумке. Хотелось плакать от обиды, ведь зная ребят в школе, ее сумки там может уже и не оказаться. Но вот перед кем, а уж перед Матвеем, девушка точно плакать
– Господи, горе ты луковое, куда намылилась? – страдальчески протянул он, помогая девушке сесть обратно на диван.
– Домой. Не намерена оставаться на ночь в квартире со своим учителем. И хватит заботиться обо мне, словно я ребенок какой-то. Мне восемнадцать уже, сама смогу все сделать. Все, я ухожу. – рывком поднявшись с дивана, Антонова, все также с трудом удерживаясь на ногах, попыталась дойти хотя бы до двери, но последующий вопрос учителя выбил ее из себя. «Васильеву ты также говоришь?» - Заткнись. Не смей даже заикаться на его счет, ты не знаешь ни его, ни меня, так какого черта ты мне за него вообще говоришь? – как бы хорошо Лиза не управляла своими эмоциями, но когда дело касалось Никиты, она отбрасывала все свои принципы прочь. Учитель лишь усмехнулся, и, встав с кресла, подошел к блондинке, облокотившейся на дверной косяк. Взяв ту за подбородок, приподняв ее голову и смотря в глаза, брюнет вздохнул.
– Антонова, ты такая Антонова. Всегда такая спокойная, и тут же, через мгновение, готова порвать меня на части. Я же ничего такого не сказал, а ты завелась так, будто я…ну, даже не знаю, семью твою оскорбил.
– Никита и есть моя семья. И даже если ты не говоришь о нем ничего плохого, я не хочу, чтобы ты говорил о нем вообще. О моей семье могу говорить только я, потому что это – моя семья. И вообще… – не дав Лизе договорить, Матвей мягко поцеловал блондинку, притянув ее к себе за талию. И снова – лишь короткий поцелуй. Антоновой это надоело, она не понимала его действий, хотелось уже просто ударить этого самодовольного засранца. Что он о себе думает вообще? Помог один раз, мило поговорили о жизни – и все? Любовь до гроба? Оттолкнув от себя Матвея, блондинка вытерла рот, прожигая парня взглядом. – Какого, прости, пожалуйста, хуя, ты творишь?! Знаешь, что? Меня это уже достало. Просто так не целуют, даже чтобы заткнуть, а ты творишь, что вздумается, а потом обвиняешь в чем-то меня! Определись, чего ты хочешь, а потом предъявляй что-то мне. Идиот.
Атмосфера стала какой-то напряженной. Лиза высказала то, что думала, а брюнет молчал, смотря в пол. Он не знал, как поступить, как быть и что сейчас сделать. Почему он целовал ее? Потому что хотелось. Потому что тогда в машине она зацепила его, потому что ему понравилось, какой она может быть, хотелось почувствовать прикосновение ее губ, несмотря даже на запах после рвоты и водки. – Хотелось. – только когда блондинка смотрела на него, раскрыв глаза, он понял, что сказал это вслух. Обстановка стала еще более напряженной. Ни Матвей, ни Лиза не знали, что сказать. Девушка положила руку на лоб, выдыхая, а брюнет просто молчал, даже не двигаясь, словно заколдованный. Не нужна была Лизе эта любовь. Он все испортил.
Вернувшись на диван, девушка просто легла, отвернувшись от брюнета на другой бок. «С рассветом я ухожу домой» – это было последнее, что сказала Антонова. Больше она вести диалог не желала, вообще. Лизу куда больше волновал Ник, оставшийся на дискотеке один. Он ведь будет волноваться, переживать за нее, за такую дуру.
Ей с трудом удалось заснуть, и когда она проснулась, то первые лучи солнца уже показались. Голова все еще болела, но, к счастью, Матвея в комнате не было. Лиза надеялась, что он ушел спать в другую комнату, а может, и вовсе, домой. Второй вариант девушке нравился больше, и, потешив себя хорошей мыслью, блондинка вынырнула из-под одеяла и слезла с кровати, твердо стоя на ногах. Домой, она, конечно же, не пойдет. Там о ней некому переживать, а вот к одному дурочку заглянуть надо, чтобы по шее-то получить за свой хронический идиотизм.
– И куда ты собралась, Золушка моя ненаглядная? Сбегаешь, пока все спят? Не очень-то красивый поступок, Антонова. – язвительно прошипел Вяземский, убирая ключи в карман, и сделав глоток из кружки, находящейся в другой руке.
– Ох, прошу прощения, забыла спросить разрешение. Я же говорила, что с рассветом уйду.
– Одну не отпущу, отвезу тебя домой.
Блондинка не хотела спорить и портить себе настроение с самого утра, хотя, оно и так было испорчено. Начиная со вчерашнего вечера и до сих пор. В машине ребята ехали молча, даже радио не включили, каждый смотрел в свою сторону, не обращая внимания на другого. Однако вспоминая, что они чуть было тут не переспали, девчонке становилось не по себе. Неуютно и не комфортно, словно вся обида Матвея за тот раз, свалилась на нее сейчас. Показывать надоедливому учителю место своего проживания, Лиза не собиралась, потому, остановились они вовсе не возле ее дома. Антоновой не терпелось покинуть машину, поскорее зайти в этот родной подъезд напротив и забыть все это, словно то был страшный сон. Но только блондинка собралась выйти, как физрук остановил ее.
– Я мог бы пойти с тобой и объяснить родителям, почему…
– О, не волнуйся. Им плевать. Пока! – не давая парню возможность договорить, Лиза быстро перебила его, а после, также быстро, покинула машину, хлопнув дверью. Бегом блондинка направилась к подъезду, и, благо, выходил мужчина с собакой, открыв дверь. Антоновой не хотелось будить друга, поэтому, домофон она решила не трогать. Поднявшись на шестой этаж, и стоя перед черной железной дверью, девушка размышляла, что она вообще может сказать. Наверное, стоит рассказать все. Начиная с того дня и заканчивая вчерашним вечером.
Собравшись с силами, Лиза нажала на дверной звонок, ожидая, пока ей откроют дверь. Кстати, подождать пришлось, Ник долго не мог найти ключи, и вот, открыв дверь, шатен замер на месте. Спросонья он не посмотрел в глазок, и потому, застать на пороге Антонову – было весьма неожиданно. Неловкая тишина. Девушке нечего сказать, а Васильеву просто…он удивлен. Да, удивлен, это звучит правильнее. Ник пытался сохранить спокойствие и попытаться не ударить девушку, которая, ко всему прочему, является еще и самым дорогим для него человеком. Ты должен, Ник, должен заглушить свою злость и просто обнять ее. Такую миниатюрную, со своими тараканами, с этими опущенными глазами, переполненными чувством вины. Ты должен, Никита, должен.
Сделав вдох, а после с тяжестью выдыхая, Васильев аккуратно обнимает Лизу, прижимая ту к себе, вдыхая запах ее волос. Незнакомый запах. Точно не ее шампунь, да и волосы на чистые непохожи. Где она была? Куда и почему ушла? И какого черта от нее пахнет не так, как обычно?
– Где ты была? – спросил Ник, не отпуская подругу, продолжая вдыхать чужой запах. Именно чужой. Молчание. Какого черта она молчит? – Я спрашиваю, где ты была?
– Я все расскажу, только не кричи, пожалуйста, Ник. Успокойся, ладно? Я все расскажу. Все, но сначала мне нужно в душ. А ты выпей пока таблетки…хорошо? – тайн, что хранит эта парочка, становится все больше, а ответов на них не прибавляется, и разгадка все еще впереди. – Ник, хорошо? – переспросила блондинка, закинув голову назад, и пытаясь встретиться взглядом с другом. Васильев кивнул, с трудом выпуская девушку из объятий.
Пока блондинка принимала душу, Ник сидел на кухне, заварив чай. На столе стояла баночка с таблетками, которые шатен так и не выпил, не смотря на просьбу подруги. На кой черт эти таблетки вообще сдались, если они не помогают ничем? Всего лишь пилюли, дающие эффект на пол или два часа. Васильева злило, когда даже Антонова говорила ему за эти таблетки. Сначала мать, потом отец, теперь и Лиза. Неужели все так плохо? Он же в норме. В гребанной, мать его, норме. Ладно, он зол, очень зол, но как еще он должен себя чувствовать, когда его родной человек пропадает неясно куда, оставляет свои вещи и заявляется к тебе домой в 6 утра?