Озма
Шрифт:
— Да, королева красоты. И вообще ты лучше всех на свете!
— Будешь говорить глупости… — притворно сердито начала Озма.
— Буду! — решительно сказал Кишан. — Я люблю тебя, Озма!
Она молчала так долго, что он решил: всё, обиделась. Но наконец она ответила:
— Когда кончился срок траура по отцу, мама сказала: «Я никогда не сниму чёрного платья, а ты сними. Моё сердце разбито, а у тебя будет ещё в жизни любовь…» И я теперь вижу, что она была права.
— Озма! Неужели?
— Да. И я, пожалуй, готова поверить в судьбу.
Глазки
В это же время лунные лучи разбудили Расщепея и Ишоду.
— Как вы себя чувствуете? — спросила принцесса.
— Спасибо, отлично. Мне почему-то так хорошо… — лицо его было странно спокойным, только глаза весело поблёскивали, отражая лунные лучи.
— Хорошо? Сейчас, когда я так всё испортила?
— Вы ничего не испортили, Ишода Пасторьевна! Вы, наоборот, открыли нам прямую дорогу к победе! — Расщепей говорил это без тени улыбки на лице, и принцесса не знала, как его понимать. — Я не шучу. Если бы я вас не послушался и мы вошли бы в город — ну как бы мы там боролись с этими бусунумщиками? А когда их волны швырнули меня на дорогу, я видел у них глазки и лапки. И глазки были очень грустные.
— Александр Дмитриевич, вы бредите! У вас жар! — встревожилась Ишода и положила свою изящную руку на лоб Расщепею. Жара не было.
— Я не брежу, — твёрдо сказал он. — Но руку не убирайте, пожалуйста: очень уж хорошо. Так вот, грустные глазки. Гром и молния! Вы думаете, им приятно служить бусунумщикам? Стоит сказать им два слова — и они решатся бросить злодеев! И тогда те в наших руках!
— Почему же никто, кроме вас, не видел, что волны живые?
— Потому что я их видел очень близко. А может, не такая уж чушь то, что болтают о моих глазах.
— Значит, моя Родина спасена?
— Да. И вы, вы спасли её, как и предсказывала волшебная книга. Если бы не вы, меня бы не схватили и я бы не прочёл тоски в глазах волн. До победы один шаг!
— И его сделаете вы, как и прочла в своей книге Виллина! Только вы, с вашими волшебными глазами, можете понять волны, и только вы сумеете поднять их на борьбу!
— Я ничего ещё не сделал. А вот вы… Вы залечили мою рану!
— За это благодарите Джуну и её травы…
— Да нет. Я говорю о сердечной ране. Когда я попал на Найду и понял, что навсегда потерял свою жену, Ирину, я почувствовал, что мир опустел. Но стоило мне войти в вашу квартиру, как это чувство исчезло. Вы сразу заняли место в моём сердце и постепенно вытеснили тоску по Ирине!
— И мне показалось, что дом стал светлее, когда вы в него вошли! Я думала, что… не смогу никого полюбить… после гибели мужа… Но, видимо, камни славы не только видят невидимое, не только побеждают злые чары, но и сами привораживают!
— Ишода! — он схватил её руку и прижал к губам. — Будьте моей женой!
Она склонилась над ним и молвила:
— Я согласна, Александр!
Бунт волн
На следующее утро Расщепей и Ишода, только вдвоём, отправились в Изумрудный город. Правда, и Джуна, и сама принцесса уверяли, что надо бы режиссёру полежать ещё дня три до полного выздоровления. Но сам Расщепей по этому поводу выразился весьма энергично:
— Гром и молния! Что, по-вашему, дороже — жизнь целой страны или здоровье одного старого дурака?!
…Увидев подходивших к столице отрицателей бусунума, волны, как всегда, бросились на них. Но Расщепей поднял руку, призывая к вниманию:
— Волны! Неужели вам нравится служить злу? Неужели не хочется стать свободными, как вы, наверное, были когда-то? Разве вы рабы волшебной шкатулки? Нет, вы рабы своего собственного бессилия. Уходите от сектантов и не слушайте больше ничьих жестоких приказаний!
При первых же словах волны остановились, словно налетев на невидимую стену. А когда Расщепей высказал всё, что о них думал, в наступившей тишине раздались тонкие, звенящие голоса, слышные только ему:
— Камни славы!
— Наконец-то!
— Злые чары разрушены!
— Нас заколдовала злая Брыпсенда, которая пятьсот лет назад угнетала всю Найду!
— У неё были камни славы вместо глаз, и она сказала, что её заклятие снимет только человек с такими же глазами!
— Спасибо тебе, наконец-то ты пришёл, чтобы освободить нас!
— Ну и понятия у вас — просто гроб и свечи! — рассердился Расщепей. — Пятьсот лет ждали избавителя — а сами разве без головы?!
Волнам нечего было возразить, и они, собравшись в огромный сверкающий сноп, до земли склонились перед своим освободителем. Правда, уже в следующую минуту они снова разлетелись. Режиссёр и принцесса просили их принести к стенам столицы тех, кто остался в доме Урфина. По дороге волны оповещали о случившемся всех своих сестёр, охранявших города и деревни Волшебной страны… Больше и больше становилась сверкающая стая. Власть бусунумщиков рушилась.
Показания бусунумщиков
Вскоре Озма, Кишан, Урфин, Джуна с маленьким Искандером и Славик уже стояли у стен Изумрудного города. Ещё минут через двадцать прилетела Кагги-Карр, чьё крыло уже давно зажило. Она надумала состязаться с волнами в быстроте и, конечно, проиграла. Из-за этого она очень сердилась, но недолго. Распахнулась дверь башни-тюрьмы, и правители Волшебной страны, а с ними Страж Ворот, Длиннобородый Солдат, железный рыцарь Тилли-Вилли (даже его одолели волны!) и Пруденция вышли на свободу. Потом волны притащили жалких, совсем не страшных бусунумщиков из Фиолетовой и Голубой стран, из долины Марранов и Большого леса. Ниманда, Узуфрукта и троих идиотов приговорили к усыплению чудесной водой подземных рудокопов сроком на десять лет.
Но приведение приговора в исполнение было отложено…
…Когда старые и новые друзья Озмы перезнакомились, Ишода долго нахваливала Пруденции её дочку.
— Спасибо, — говорила приёмная мать Озмы, — я её хоть и не родила, но растила с младенчества…
— А не знаете случайно… — сердце Ишоды бешено стучало. — Кто её настоящие родители?
— Не знаю, давно когда-то пыталась расспросить бусунумщиков, они же принесли мне дочку! Но они развредничались и не сказали, а я и забыла про это потом…