Озорные призраки
Шрифт:
— Так оно проще, — кивнул Лаврик. — Одну их берлогу мы уже знаем. А что до остального — есть человечек. Классическая «измена в рядах». Хотя и старый Майклов сподвижничек, но, как уже говорилось, там, где речь идет не о государстве и не об идее, особой верности ждать не приходится. Болтаясь в наемниках, особых капиталов не сколотишь. Дяденька уже в годах, подступает необеспеченная старость, вот он и согласился за энное количество зеленых бумажек заложить любимого фельдмаршала.
— А вдруг — подстава? Как в Монагане?
— Все возможно, поэтому расслабляться не следует, — рассеянно
— Рад слышать, — сказал Мазур. — За неделю мы тут три раза власть поменяем, туда и обратно…
Он оперся на пыльный бетон, уже как следует нагретый жарким солнышком, и уставился на россыпь красивых зданий и ленивое колыхание сверкающего мириадами искр синего флибустьерского моря. Подступили кое-какие личные воспоминания, не успевшие потускнеть за пару-тройку дней, связанные с таким же островком не так уж далеко отсюда, но Мазур привычным невеликим усилием вытолкнул их из памяти, потому что люди его профессии никогда не возвращались дважды в одно и то же место, а значит, никакого прошлого более не существовало вовсе, как бы оно ни звалось, какие бы у него ни были глаза и волосы…
Глава 2
Привидение в доме
— Брось, — сказал вдруг Лаврик.
— Кого? Куда? — грубовато спросил Мазур, очнувшись.
— Романтические воспоминания. Я тебя сто лет знаю. Когда у тебя физиономия становится глуповатой, это означает, что нахлынула лирическая ностальгия…
— Иди ты…
— Да ладно, ладно, — сказал Лаврик примирительно. — У нас пока что период безделья, ностальгируй, ради бога, только ведь это дело безнадежное, сам знаешь… — Он отступил от серого бетонного парапета и потянулся с мечтательным огоньком в глазах. — Я ж не зверь, я сам, можно сказать, склонен предаваться романтике секунд сорок в год… Я даже стихи когда-то писал.
— Ты? — спросил с искренним изумлением Мазур, отроду не подозревавший за собеседником, несмотря на все годы тесного общения, подобных талантов.
— Ага, — безмятежно сказал Лаврик. — Один раз. Даже сочинил самую настоящую первую строчку: «Я не стрелял ни в воздух, ни в своих…»
Помолчав и подумав, Мазур искренне сказал:
— А ты знаешь, если подумать, это где-то даже гениально.
— Иногда самому кажется, — скромно сказал Лаврик. — Вот только второй строчки не придумал, как ни бился. Такая ерунда в голову лезла, что на бумагу ее никак нельзя было переносить по причине крайней убогости. На этой строчке мои поэтические опыты и кончились напрочь.
— Неплохо, — сказал Мазур. — На фоне того, что я и одной строчки в жизни не сочинил…
— Пошли?
— Подожди, — сказал Мазур. — Это еще не все… Самое время именно здесь обсудить другую проблемку. У меня в комнате завелся призрак.
Лаврик мгновенно, знакомо подобрался. Ничего вроде бы не изменилось ни в осанке, ни в лице, но Мазур-то его давно и прекрасно знал: великолепный охотничий пес захватил чуткими ноздрями свежий аромат следа…
— Конкретнее, — сказал Лаврик уже совершенно бесстрастно.
— Я сразу, как только заселился, наставил в комнате «секреток», — сказал Мазур. — Как учили. Два кольца обороны. Вчера, когда вернулся, оказалось, что нарушено внешнее. Кто-то старательно обыскал комнату. Все без исключения секретки «первого кольца» нарушены. Классический поверхностный осмотр — постель ворошили, в шкаф, в ящики стола заглядывали, ничего не пропустили. А вот «внутреннее» кольцо совершенно не тронуто. Кто бы это ни был, он не искал у меня серьезных тайников. Замок в двери, конечно — одно название. Раритет начала века. Его даже любитель гвоздем распечатает в секунду.
— Интересно… — прищурился Лаврик. — У меня, между прочим, ничего похожего, никто не совал носа… Ты уверен насчет обоих «колец»?
— Стопроцентно, — сказал Мазур. — По части тайной войны у нас, само собой, ты профессионал, но в «секретках»-то я все же разбираюсь. Именно что поверхностный осмотр, без малейшей попытки поискать, где я устроил серьезные тайники…
— Ага. Потому ты в машине и молчал, как истукан с острова Пасхи?
— Вот именно, — сказал Мазур. — Мало ли что тебе могли туда всадить, если уж начали рыскать…
— Ерунда, — сказал Лаврик. — Машина у меня остается в таком месте, что ни «жучок», ни «маячок» туда не всадишь, точно тебе говорю. И потом, у меня-то комнату не обыскивали тайком — а ведь мы с тобой тут три дня вместе шляемся, полгорода знает, что эти два парня — кореша… Итак, подозреваемые… Их у нас моментально нарисовывается ровным счетом двое. Твой хозяин и обитательница соседнего апартамента. А? Что насчет них думаешь, навскидку?
— Я, конечно, не спец… Но все равно, у меня такое впечатление, что хозяин как раз тот, за кого себя выдает. Видишь ли… Прикинуться можно кем угодно: плавали — знаем, насмотрелись разнообразнейших личин… Но, по моему глубокому убеждению, нельзя притвориться законченным алкоголиком. Уж нам-то, русским людям, это явление знакомо, как никому. Есть масса деталей, которые невероятно трудно, почти невозможно изобразить… Натуральнейший законченный алкаш.
— Не гони лошадей…
— Ну, скажем, на девяносто девять процентов — законченный алкаш. Один процент оставляем на версию о суперагенте, какие не только в кино существуют… — Мазур с сомнением покачал головой. — И все же… На кой хрен приставлять суперагента к парочке простых австралийских парней, искателей удачи, бросивших якорь на захолустном островке? Я бы еще понял, окажись мы в «полосе безопасности» какого-нибудь серьезнейшего и секретнейшего объекта, — но здесь ничего подобного нет… Логично?
— Логично, — кивнул Лаврик. — Уж в чем можно быть точно уверенным, так это в том, что никаких объектов тут нет. Если не считать казармы национальной гвардии и военно-морской базы республики, то бишь, причала площадью в два десятка квадратных метров, у которого швартуется один-единственный сторожевой кораблик… А девица?
— Вот тут — черт ее знает, — сказал Мазур. — Не берусь гадать, и версии выдвигать не берусь. Студентка на скромном отдыхе… Пока что, по ее поведению и виду, вроде бы так и обстоит. И выговор у нее точно уроженки Новой Англии.